Таргитай

– Я сплю про запас, – пояснил Таргитай с ленцой. – Сегодня отправлюсь дальше, опять нелёгкая походная жизнь – снова кони, постоялые дворы, враги, если повезёт, женщины…

Прислужницы внимают, глядя на него восторженными глазами. Судя по взглядам, что кидают на лежащую на ложе дудочку, все хотя бы краем уха слышали его вчерашние песни. Они подливают в кадку горячую воду из огромного ушата, отскабливая Таргитая от глубоко въевшейся в кожу грязи и пыли.

Вскоре вода сделалась чёрной, будто туда насыпали угля. Тарха в последний раз сполоснули, насухо вытерли широким полотенцем.

– Насчет походной жизни, это ты ошибся, – загадочно проговорил Кодлан, когда девушки выскользнули из покоев, а дударь принялся надевать принесённые нарядные портки и расшитую петухами рубаху. – Можешь с ней попрощаться.

– Это ещё почему? – вопросил Таргитай с наивной простотой. – Думаешь, князь Кологор попросит ещё ему песни сыграть?

– Твои песни князю до одного места, – пояснил Кодлан с охотой. – Эх, посадить бы тебя на кол, потом снять, отрубить голову, а потом снова – на кол. Чтоб подольше мучился. А то приехал тут такой, рубит, понимаешь, княжеских воинов, поёт песни, строит глазки княжне, и никакого ему наказания.

– На кол за то, что рубит или за то, что играет песни? – уточнил дударь, глядя на себя разодетого в принесённое зеркало.

Стройный, могучий, голубые глаза лучатся силой и молодостью, влажные после мытья золотистые волосы красиво лежат на плечах. В зеркале же, за его спиной, отразилась недовольная и враждебная физиономия воеводы.

– За всё сразу, – проворчал Кодлан. – Да ещё и за то, что, наверняка, совершишь опосля.

***

– Что помыли, то хорошо, – молвил невр довольно, когда воевода повёл по длинному коридору. Здесь даже сейчас, при падающих в окна лучах дневного света, горят светильники, добавляя освещения и распространяя сладкий аромат благовоний. – Теперь месяц-два можно не мыться. Это вообще вредно, от частого мытья я чешусь. А что ты там насчёт попрощаться с походной жизнью?

– Сейчас всё узнаешь сам, – ответил Кодлан, проводя пальцами по коротким седым волосам, отчего стал похож на встопорщенного воробья. – Князь оказывает тебе великую честь! Даже не знаю, чем ты, дурень, её заслужил! Тебя бы повесить на главных воротах! Голову отдельно, задницу тоже. И ноги поотрубать.

Таргитай смерил его жалостливым взглядом. В глазах океан сочувствия, желание помочь, осчастливить этого несчастного бедолагу.

Он неодобрительно покачал головой.

– У тебя на уме только одно. Убить да повесить. В жизни много и других радостей – чистых, светлых! Поесть или поспать, например. Поиграть на дуде. А если ещё и девка попадётся красивая, так это ж вообще всё равно что в вирий живьём попасть.

Воевода посмотрел искоса, машинально потрогал на поясе рукоять меча, но вспомнил, что этот голубоглазый дурень – княжеский гость.

На нём кровь Сыча, промелькнула мысль. Ненависть поднялась чёрной волной, накрыв воеводу с головой. Челюсти сжались так, что заскрежетали зубы. Всё это отразилось на угрюмом лице.

– Что это с тобой? – спросил Таргитай с участием. – Клещ вцепился? Вытащить и не проси! Я только на голые зады девок согласен смотреть. Иногда только туда смотреть и можно, коли лицом не вышла. Помню, как-то раз во дворце кагана…

Кодлан пригвоздил его ненавидящим взглядом к стене.

Они шли по многочисленным коридорам, проходили сквозь длинные широкие палаты. Навстречу попадались гридни, мелькали спешащие слуги.

Спустившись на нижний ярус, вышли в распахнутые створки дверей.

В глаза ударил яркий дневной свет. Нахлынул гул множества голосов, конское ржание, перестук кузнечных молотов, кто-то громко и зычно захохотал.

Он увидел множество бояр, слуг, боярских жён, дочерей. Тут же поблёскивают доспехами дружинники.

Позади них толпится простой люд, который пропустили через открытые ворота. Бояре стоят величественно, переговариваются. Кто в соболиных шубах, несмотря на жару, кто в легких доспехах, металлические пластины ярко блестят, отражая яркий солнечный свет.

Князь восседает в массивном деревянном кресле. С плеч поверх кафтана спадает ярко-красное, как кровь, корзно. Кологор сурово поглядывает по сторонам, взгляд то и дело упирается в башню мага, что стоит поодаль.

Рядом восседает Аграфена. Праздничный наряд на княгине украшен жемчугом, на груди ожерелье из золота и янтаря, похожего на застывшие кусочки солнца.

За спиной Кологора, как гора, высится могучего телосложения воин. На выбритой голове устрашающе висит длинный чуб. Кольчуга из крупных колец поблёскивает на солнце. На поясе массивный боевой топор с узким лезвием.

Воин повернулся, посмотрел на Таргитая. Их взоры встретились. Гигант пару мгновений буравил его взглядом тёмных, как кора старого дуба, глаз. На костистом лице с выпирающей нижней челюстью невр прочел глубокую неприязнь.

За открытыми воротами детинца пестрит лотками ярмарка, в глазах рябит от людей в нарядной одежде.

Ветер донёс запах жареной рыбы, пирожков с мясом и капустой, кислой браги.