Тариф на любовь

— Сначала мы жили у ее родных, потом — у моих. В Одессу вернулись к началу занятий. Тогда и начались трудности. Мы жили в общежитии. Комендант, конечно, выделил нам втихаря отдельную комнату — за определенную мзду. Но суть общаги от этого не изменилась — общая кухня, общественный душ и туалет, двери комнат практически нараспашку, заходи кто хочет. Мои родные обещали помочь с квартирой, но все не так быстро решается, а ожидание только добавило раздражительности. Короче, через месяц Лена начала усиленно посещать подружек на разных этажах и в другом общежитии. Домой приходила поздно, но не злая — единственное, что радовало меня. Потом стала пропадать до утра, говорила, что допоздна задержалась во втором общежитии. И пока я упивался собственной верностью жене, надо мной уже смеялся весь факультет. Еще через месяц она сообщила, что уходит к Юлиану и сама займется разводом, а потом сказала об аборте. Я даже не знал, что она была беременна. Вот я и взорвался, проклиная свою праведность и непогрешимость. Досталось тогда и общежитию, и институту, и преподавателям, и студентам. И выгнали бы меня — и правильно сделали, — если б не Демьян Степанович. Из общаги меня поперли, и он приютил меня в своем доме. А тут родители через пару недель приехали с ордером на квартиру в подарок. Вот так я и оказался со свадебным подарком и без жены.

— Так у тебя богатые родители! — с язвительной раздражительностью заметила Ася. Она упрямо не хотела жалеть и сочувствовать Ивану. И знала его достаточно, чтобы не поверить в «собственную верность жене». — И свадьба шикарная, и квартиру купили…

— Были богатыми, — безобидно уточнил Ваня. — Отец, чтобы оплатить свадьбу, продал «жигуленка», который в свое время купил дед по льготам участника войны. Хорошую трехкомнатную квартиру тоже получил дед. Не забывай, Настя, что хоть тогда и началась перестройка, но официально купля-продажа недвижимости была запрещена. Они разменяли квартиру на однокомнатную себе и коммуналку для меня.

— Извини, — прошептала Ася.

— Не за что извиняться. Ты права. Попытка единственного сына быть самостоятельным им обошлась в копеечку, которую собирали два поколения. Стыд и срам!

— Нечистым трубочистам, — грустно пошутила Ася.

— Я предлагал им деньги, чтобы выменять снова большую квартиру, но они отказались, ссылаясь на привычку к тому, что есть. Поэтому я купил квартиру в этом доме. И вечно чувствую себя идиотом в присутствии родителей. Наверное, из-за вины перед ними я редко их навещаю и к себе не приглашаю.

— Если ты единственный сын, — попыталась утешить его Ася, — рано или поздно все равно их состояние останется только тебе. Так ты до сих пор жил в коммуне?

Ася помнила, что он привел ее в отдельную квартиру и вел себя как хозяин, уверенно, без тени сомнений, обустраивал интимную обстановку. Все текло гладко, не было нервозности, лишнего мельтешения, какого-либо намека, что квартира не его. Позже Ася для себя определила его поведение как «профессиональные навыки», но в ту ночь он органично вписывался в обстановку.

— Нет. Слишком свежа была память о «великой» любви, и я был слишком эмоциональным, чтобы безропотно переехать в «семейное гнездо». Очень скоро я поменялся на отдельную квартиру.

— Ясно. — Теперь все стало на место. Ася даже почувствовала облегчение.

— Между прочим, я поменялся с одним преподавателем нашего института при помощи того же Демьяна Степановича. Хороший он мужик и башковитый. Мы его звали Демьян Бедный, а этот «бедный» сам собрал компьютер, когда они были в диковинку у нас. И основывался он только на статьях в иностранной технической периодике.

— Здорово! — удивилась Ася. Честно говоря, она до сих пор восторгалась обычной вычислительной машинкой, ее чудодейственными способностями производить сложные подсчеты, вплоть до тригонометрии, которую Ася считала выше своего понимания, хотя довольно ловко справлялась с ней в институте. И все же… — Что было дальше?

— Дальше? — словно удивился Иван. — Дальше просто. Через год вернулся в институт, наконец-то закончил. Год подвизался в Центре технического творчества молодежи — ЦТТМ, — созданном в годы перестройки на основе комсомола. Они тогда внедряли мелкие усовершенствования в различных областях производства, давали ход неиспользованным ранее рацпредложениям и полуконтрабандой завозили и продавали компьютеры.

— Что значит — полуконтрабандой?

— Им запрещалась обычная спекуляция, купля-продажа. И они дали этой афере красивое название: «Создание программы на собственном оборудовании» — естественно, с последующей продажей заказчику.

— То есть?

— То есть компьютеры закупаются как для себя, для своей работы. Но приходит заказчик, просит сделать программу к компьютеру, которого у него нет. Как отказать хорошему человеку, да еще прогрессивному! Конечно, сделаем! И по доброте душевной поделимся своими компьютерами, стоимость которых в тысячу раз превышала стоимость самой программы. А потом по комсомольской линии восполнялись недостающие компьютеры новыми. Молодым у нас везде дорога.