Тариф на любовь

— Понятно, — она вытерла руки и снова села за стол, — что из тебя надо вытягивать каждое слово. Ты очень скрытный. — Неожиданно строгим голосом она напоминала секретаря комсомольского собрания, зачитывающего протокол. — Твоя командировка полна секретности, и результаты ее могут знать лишь вышестоящие органы. Нам, простым людям, остается довольствоваться тем, что налицо.

По мере Асиного выговора улыбка Ивана становилась все шире, и в конце тирады он рассмеялся и поднял руки вверх.

— Сдаюсь. Спрашивай — отвечу как на духу.

— Как прошла командировка? — с наивным взглядом спросила Ася.

Он осмотрел стол, улыбнулся своим мыслям.

— Не знаю. Время покажет.

— Понятно, — отрезала Ася, окончательно закрывая тему.

— Ну что ты сразу обижаешься, Настасья? — мягко упрекнул Иван. — Я действительно не знаю. Здесь, в городе, на курсах три месяца учат пользоваться компьютером. А у меня было всего четыре дня, и учил я не любопытных школьников, а зрелых крестьянок, если так можно назвать работников колхозного правления. — Ваня усмехнулся, вспомнив один эпизод. — У них огороды, урожай, хозяйство на уме. До кнопок ли им какой-то неизвестной машины, если всю жизнь они щелкали, как семечки, на счетах… У одной корова отелилась, у другой мужик в запое, у третьей еще что-то. Забот хватает, а работа — в перерывах между ними.

— Бедный Ваня! — машинально посетовала Ася. С тайной грустью она подумала: наверное, все мужики любят жаловаться на работу, не только Юлиан. Или только ей попадаются плакальщики. Хотя вряд ли. Подруги рассказывают то же о своих мужьях и кавалерах, и в фильмах женщины всегда утешают мужчин. Причем последние считают, что самый верный способ вызвать у женщины интерес — воззвать к ее жалости. И получается, что мужчины плачутся, чтобы порадовать женщин, а тем волей-неволей приходится выслушивать бесконечные жалобы. И начинаешь понимать, почему такое глубокое, воистину Божье чувство, как жалость, становится синонимом унижения, оскорбления человека. Но в таком случае зачем жаловаться? Замкнутый круг какой-то…

— Бедный, — подтвердил Ваня. — Председатель-заказчик как усадил меня за стол, раза в три шире твоего, так жена его только успевала подносить графины. Сначала ничего, — Иван притворно обиделся, слушая Асин смех, — но четыре дня, когда тебя «нагружают», не дав отойти от похмелья… Зато я видел новорожденного теленка. Здорово! Какой он беззащитный и… упрямый. — Глаза Вани потеплели, и голос приобрел мальчишеское хвастовство. — Да, еще сверх программы научил пацанов председателя компьютерным играм. Вот у кого тяга к кнопкам. Что им коровы да силос! Им подавай технику, механизацию…

— Власть, — тихо закончила Ася.

— Ты уж хватила, — засмеялся Иван.

— Почему? — искренне удивилась она. — Мужчины любят руководить машинами, или животными, или женщинами, или сразу всеми. Разве не так?

— Конечно, не так.

Ася ждала опровергающих доказательств или примеров, но Иван не спешил; похоже, он достаточно кратко высказал свою аргументацию.

— Посмотри, — спокойно продолжила Ася, — любимые животные мужчин — собака и лошадь, то есть те, которые служат. Свинарка, доярка — даже слова такие не имеют мужского рода. Пахать землю — занятие мужское, потому что плуг везут или животные, или трактор. А следить за урожаем — полоть, сажать, прореживать, словом, делать то, что не может техника, — дело женское. Уборка урожая — то же самое: мужчины на тракторах и комбайнах, а женщины идут следом, имея единственное орудие труда — собственные руки. И в городе так. Мужчины у станков, инженеры, наладчики, программисты, а женщины — все карандаши, линейки, счеты…

— И компьютеры, — вставил весомое слово Иван.

— Ну да, пользователи.

— Не так легко научиться быть пользователем, — не сдавался он.

— Но команды задаешь ты — программист.

— А ты — феминистка, — весело изрек Ваня.

— Нет, — не поддержала его веселья Ася. — Просто констатирую.

— И ты учла тот факт, что в Политехе на факультете электроники половина студентов — девушки.

— И кем они работают после окончания? — Ася скептически подняла бровь. — Чертежницами в КБ, руководят которыми мужчины, или опять же пользователями ПЭВМ, а в простонародье — секретаршами у… Это беспредметный разговор. Ничего не изменится. Наливай.

Ася разрумянилась от выпитого вина, расслабилась и стала разговорчивой. Ее удивляло собственное настроение, но менять ничего не хотелось. Неповторимое чувство безграничной свободы. Может, она и была немного груба, слишком прямолинейна и бестактна, но возможность не сдерживать себя в строгих рамках приличия, говорить не то, что можно, а то, что чувствуешь, не бояться быть непонятой и осужденной пьянила больше, чем вино. Несмотря на усталость, она готова была совершить подвиг. Доброта, которой попрекала ее мать и которой пользовались недолгие подруги и нечестные мужчины, предстала ей в новом, незнакомом еще качестве. Ей хотелось объять весь мир, собрать все звезды и подарить… человеку, сидящему рядом.