Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

Мощно и прямо воздвигнута Воля моя – Пирамида огня, чья вершина растворяется в Небе. На ней я сжег труп желаний своих.

Мощно и прямо воздвигнут ФАЛЛОС Воли моей. Семя его есть То, что несу я в себе от Вечности; и оно растворяется в Теле нашей Владычицы Звезд.

Я – не я; я – всего лишь полый тростник, низводящий Огонь с Небес.

Мощно и дивно простерта Слабость сия, Небесная синь, влекущая меня в Свое Лоно, сей Свод, что укрывает и поглощает Меня.

Это и есть та Ночь, в которой я растворяюсь, та Любовь, чрез которую я – больше не я.

Это и метафора возбуждения, и метафора смерти, и метафора полного и окончательного освобождения, растворения в любви.

Каббалистически Дьявол соответствует букве Аин, название которой означает «глаз», «око». На картине этого аркана увенчанный венком козел (обратите внимание: в античности увенчивали козлов, предназначавшихся в жертву божеству, так что его дальнейшая судьба представляется очевидной) изображен с третьим глазом во лбу. Кроули говорит в «Либер Самех»: «Сатана, ты есть Око, ты есть вожделение».

Не только Кроули связывал Дьявола с фаллосом и глазом. В одном из ранних детских сновидений Юнг увидел впечатляющую картину. Вот как он сам это описывает:

Я отодвинул занавес и увидел в тусклом свете прямоугольную палату, метров в десять длиной, с каменным сводчатым потолком. Пол тоже был выложен каменными плитами, а в центре его лежал красный ковер. Там, на возвышении, стоял богато изукрашенный золотой трон. Я не уверен, но на сиденье, кажется, лежала красная подушка. Это был действительно величественный трон – сказочный королевский трон. На нем что-то стояло, что я поначалу принял за ствол дерева (около 4–5 м высотой и 0,5 м толщиной). Этот ствол доходил почти до потолка и очень напоминал странную массу – сплав кожи и голого мяса; все венчало нечто вроде головы без лица и волос, на макушке которой располагался один глаз, устремленный неподвижно вверх.

Помещение довольно хорошо освещалось, хотя там не было ни окон, ни другого видимого источника света. От головы же полукругом исходило яркое свечение. То, что стояло на троне, не двигалось, но у меня возникло чувство, что оно в любой момент может соскользнуть и, как червяк, поползти ко мне. Я застыл в ужасе. В этот момент снаружи, сверху, послышался голос моей матери. Она воскликнула: «Взгляни, это же людоед!»

Впоследствии символическая связка зла и глаза развивается у Юнга в одном из видений, описанных в «Красной Книге»: