Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

«Когда мы даем название “сексуальность” тому, что некогда воспринималось как хтоническое 6oжecтво, или говорим о «галлюцинациях» вместо откровения, и когда боги небес и подземного мира признаются доминантами человеческого бессознательного, это означает, что в человеческую психику опустился огромный участок внешнего мира», – пишет юнгианский аналитик Эрих Нойманн.

Состояние, связанное с арканом Дьявол, прекрасно передал Стивен Кинг в своем романе «Длинный путь». Забег ста человек, схождение с дистанции означает смерть, и до финиша дойдет только один. Вот если вы сможете прочувствовать, что должен переживать участник такого забега, какая немыслимая одержимость финишем должна захватить его сознание, чтобы все, кроме заветной финишной ленты, просто перестало существовать, – вы поймете, что такое одержимость по пятнадцатому аркану.

Метафора длинного пути интересна тем, что именно это проходит сперматозоид на пути к яйцеклетке. Только в отличие от романа Кинга здесь соревнуются не сто, а миллионы витальных единиц. Сексуальность Дьявола – это не только вожделение одного тела к другому. Это пиковая разрядка, оргазм, безумная гонка, длинный путь, по которому миллионы сперматозоидов устремляются к яйцеклетке. Если вы представите себе, какая неистовая витальность стоит за этим моментом выброса семени, то поймете, почему секс у всех народов считался сакральным и лиминальным действом, а символизм секса и смерти был один и тот же.

Кроме сексуальности, Дьявол связан с архетипом гордыни, или, как это называется в психологии, с состоянием Эго-Инфляции. Гордыня – не очень удачный термин, поскольку он подразумевает личный выбор, сознательную волю ко злу, которую можно одолеть посредством дисциплины сознания, самоконтроля и смирения. Но состояние инфляции не может быть личным выбором. Одержимость – более точное слово. Никто не скажет: «Сегодня я впаду в инфляцию». Инфляция – это скорее своего рода «психическая инфекция», которую отдельный человек и весь народ рискуют «подхватить», оказавшись на сквозняке славы и холодной вершине триумфа.

С этой точки зрения Дьявол оказывается странным образом переплетен с такими арканами, как Колесничий и Иерофант. Победив, герой рискует стать жертвой инфляции, но стоит впасть в инфляцию, и сфинксы понесут колесницу в бездну, а ученики восстанут и создадут свою ересь. Обратите внимание на структурное сходство этих карт в марсельской и уэйтовской колодах. Каждая из этих карт триадична. Триадичности – Колесничий и два сфинкса, Дьявол и два демона, Иерофант и два ученика. Триада указывает на фаллическую силу, но, не скомпенсированная четвертым элементом, эта сила очень легко может впасть в опасную односторонность.

Античная цивилизация, поставившая в основу своей культуры принципы «ничего сверх меры» и «познай себя», никогда не забывала об опасности одержимости демоническим хюбрисом. Избыточность всегда пресекается: попытавшийся сковать священный Босфор Ксеркс погибает от армии греков, а Беллерофонт, попытавшийся взлететь к богам на Олимп, оказывается сброшен крылатым конем. Если говорить на языке образов Таро, за Дьяволом неизбежно следует Башня.

До сих пор мы рассматривали в основном негативную сторону одержимости. Но, как ни странно, одержимость – это не всегда плохо. Удобный, уютный, ограниченный и управляемый мир внутри аркана Искусства кажется куда более привлекательным, чем безумная одержимость демоническим, но это лишь первое впечатление. Ограниченность оборачивается стагнацией. Покой – скукой. Удобство – пресыщением. Совершенство – лишь этап на пути к целостности.

Дьявол – великий разрушитель, ставящий индивидов и группы перед вызовом, ответ на который всегда означает трансгрессию в запретное и неизвестное. В этом отношении функция Дьявола может совпадать с функцией аркана Влюбленные, главной идеей которого является выход за границу биологической обусловленности. В некотором смысле Дьявол и Влюбленные являются полярными противоположностями – во Влюбленных герой преодолевает ограничение инстинктивного и природного ради культурного и сознательного, в то время как в Дьяволе происходит обратное – сознательное и культурное, пройдя свой путь от откровения к образу отжившего канона, преодолевается через природное и биологическое.

Говоря о Дьяволе как о некоей сущности, противопоставленной Богу, мы часто упускаем его первое предназначение – быть уполномоченным прокурором, наместником Божества, «тем, кто противится».