Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

Может показаться, что тут имеет место своего рода визуальный эвфемизм, или замещение. Дескать, целомудренные итальянские художники подразумевали фаллос, но, поскольку рисовать фаллос неприлично, на его месте нарисовали голову. Это очень соблазнительная точка зрения, но она неверна. Потому что здесь, в пространстве аркана 15, фаллос и есть голова. И эти две головы противопоставлены друг другу. Есть такой пошлый афоризм: мужчина не может думать двумя головами сразу. Голова-фаллос – это не просто фаллос. Это, если угодно, второй центр желания, противостоящий первому.

Дьявол в cтаропечатном итальянском Таро, конец XV – начало XVI вв.

Интересно, что образ зла часто связан с двухголовостью. Например, двуглавый змей Сисиютль у американских индейцев. Или вершина антииерархии Древа Жизни – Таумиэль, две чудовищные головы, которые постоянно пытаются поглотить друг друга. Само слово дьявол содержит в себе идею дуальности, двойственности, диады (на картах более поздних колод Таро это показано более наглядно).

Поэтому образ головы вместо полового члена – это не смягчение, а наоборот, обострение, акцентирование ужаса. Художник, изображающий Дьявола таким образом, как бы кричит о состоянии мучительной раздвоенности между рациональным (голова) и сексуальным (вторая голова) центрами. Классический Дьявол как бы указывает нам на ужас раздвоенности: «Хорошего хочу, но не делаю, дурного не хочу, но делаю». Это типично средневековое состояние острой конфронтации между телесным и духовным, рациональным и хтоническим, инстинктивным и разумным.

Здесь интересно проанализировать само происхождение слова дьявол от греческого диаболос – «разделять». Обратите внимание, что антонимом диаболос было слово симболос – «соединять». Дьявольское разделяет, символическое соединяет. Символ, противостоящий Дьяволу и выражающий волю к соединению, представлен в аркане 14, Искусство. Разделение, на которое нам указывает самое раннее изображение Дьявола в Таро, – это разделение внутри человека, разделение на Эго и Тень, желаемое и отвергаемое. В «Книге Закона» сказано: «Не проводи различия, ибо так приходит вред» и «Ноль равен двум» – как будто Кроули с самого начала использует «противоядия» против излишних разделений.

Следует обратить внимание на то, что ни в одной из древних космологий зло не обладало полной автономией. Даже в самой дуалистической модели мира, зороастрийской, чудовищный Ариман появляется из сомнения Ахура Мазды. Трагедия раскола начинается с сомнения Бога в самом себе: «Существую ли Я? Прекрасно ли то, что Я создаю? Если Я есть всё, есть ли что-то, кроме Меня?» Первичное совершенство нарушается не внешним вторжением, а внутренним сомнением. В этом свете даже поздняя христианская идея «восстания Люцифера» является лишь поэтической проекцией этого сомнения Бога в самом себе. Ведь даже согласно многим религиозным текстам ангелы – лишь посланники, то есть выразители воли Всевышнего, в отличие от человека не обладающие душой. Следовательно, восстание ангела – это зримое выражение внутреннего конфликта в структуре Божества.

Итак, Дьявол является лишь символическим выражением раскола. Может показаться странным, что карта раскола следует после карты интеграции, но на самом деле речь идет о переходе на новый виток спирали. Конфликты, которые преодолевает сознание в четырнадцатом аркане, связаны прежде всего с проблематикой отдельного, индивидуального «я», проблемой Эго и Тени, Эго и Анимы. Уладив эти расколы, сознание сталкивается с главным расколом, имеющим метафизические корни, – расколом Бога в себе самом. Дьявол как бы бросает вызов сознанию: способен ли человек выдержать созерцание этого раскола внутри самого Божества и способен ли он излечить эту рану?

В Таро Уэйта раскол представлен тем, что первичный андрогин разделен на «мужедемона» и «женодемона», хвосты которых (заместители половых органов) охвачены огнем, то есть страстью.

Таким образом, основное значение этой карты, страсть, является компенсаторным по отношению к основной идее. Страсть здесь скорее отчаянное стремление восстановить статус-кво; она возникает как результат разделения, разрыва, утраты способности к символизации и излишне конкретного восприятия реальности.