Читаем Тартак (на белорусском языке) полностью

Страсанула дот, на плечы са столi пасыпалiся дробненькiя кавалачкi глiны. На Дзвiнасе, мусiць, узарвалi мост.

Боганчык помнiў толькi, як, выцягнуўшыся ў дзвярах, высокi i тонкi, у шырокай брызентавай накiдцы капiтан, той, што вёў iх на Докшыцы, скамандаваў: "Агонь!" Пасля яшчэ доўга крычаў: "Агонь!.." - падымаючы i апускаючы руку, нiбы хочучы скiнуць з сябе накiдку, якую з начы не знiмаў з плеч i якая цяпер яму стала цесная i замiнала.

Здрыганулася зямля, захадзiла хадуном у рацэ вада, як закiпеўшы: сталi бiць саракапяткi. Глушыла, пярачы збоку, свая; бухала i справа, далей, на выгане, дзе быў другi дот, i аж ля самага возера, ля заставак, у сасоннiку, недалёка ад Тартака. Гук адтуль iшоў як глыбака з-пад зямлi.

За ракой падняўся сухi пыл, схаваўшы ўсё з воч. Вецер гнаў яго сюды, на гэты бок, дзе стаяў дот...

- Агонь! - крычаў капiтан. Яго ўжо не было ля дзвярэй, што вялi да выхаду. Ляжала толькi ў парозе на зямлi, як надзьмутая, зялёная брызентавая накiдка, што ахапак свежай травы.

- Аго-о-нь!.. - чуваць было ззаду, глуха i сiпата. - Го... го... здавалася, што крычаць толькi яму аднаму, Боганчыку, i ён цiснуў з усёй сiлы вялiкiмi пальцамi на шурпатую гашэтку, баючыся, што пальцы возьмуць i саслiзнуцца - мокрыя ад поту - i ацiхне кулямёт. У прадаўгаватае вузкае акенца ў шчытку, як у цьмянае шкло, ён бачыў пад белай паласой на тым беразе два танкi. Яны сунулiся адзiн воддаль другога, неяк бачком, з шашы на лажок, то паказваючыся, то хаваючыся ў дыме; пасля па той бок шашы зусiм знiклi з воч. За ракой цяпер ад дыму нiчога не было вiдаць; ззаду за плячамi несцiхана стукала, усё роўна як глухiя пад зямлёю дзверы: гах... гах...

Боганчык зноў чуў, як уядаецца ў вялiкiя пальцы, у мякiш, шурпатая гашэтка, але ў акенцы ў шчытку нiчога ўжо не бачыў: усюды было шэра.

Калi ён пачуў, што яго схапiла за плячо рука i тармосiць, не адпускаючы, усё яшчэ не мог адарваць пальцаў ад гашэткi. Пальцы падпёрлi яе, выгнулiся, зрабiлiся як пруты. Лента з жоўтымi патронамi паўзла i паўзла справа аднекуль з цемнаты, выгiнаючыся, як змяя, якую ўзялi за галаву...

- ...мать!.. - пачуў ён над самым вухам; тады рука пацягнула яго за каўнер ад байнiцы. - Прекратiть!..

Гэта крычаў на ўсё горла капiтан - кулямёт змоўк, i чалавечы голас пад зямлёй аж рэзаў вушы. Капiтан, топчучы нагамi разгоеную па падлозе накiдку, паказваў рукой у байнiцу:

- Ушлi вброд... Левых накрылi...

Тады стала цiха, i ў цiшынi здалося, што звiняць сцены i звон лезе ў вушы. Як у зямлi, стукала пад iм, Боганчыкам, сэрца: ён цяпер апёрся грудзьмi на халодны цэмент ля кулямёта. Бачыў, як пастаяў быў у парозе капiтан, пасля выцягнуўся, счысцiў з грудзей пясок, - недзе налiп яму на дварэ: капiтан, мусiць, поўз - i схаваўся за дзвярыма. Расцягнулася толькi на зямлi накiдка, астаўшыся ляжаць назнайнiцу.

Боганчык сядзеў ля кулямёта, чуючы, што ўпёрся плячом у нешта вострае i халоднае i пачынае стыць. Ён стыў, i яму рабiлася лёгка, мог, як хацеў, кратаць рукамi i глядзець, не прыплюшчваючыся, праз акенца ў шчытку на той бераг, дзе вiсеў пыл.

Ён як усё роўна збыў вялiкую хваробу...

Перад вачыма застыла, не мiтусiлася бронзавая планка на казённiку. Вузенькая, доўгая, выслiзганая пальцамi, яна цьмяна блiскала ад водсвету праз байнiцу. Унiзе пад ёй можна было ўгледзець маленькую зорачку i лiтары; па самай планцы рассыпалiся дробныя чорныя лiчбы - ад двух да дваццацi шасцi, - папрылiпалi да яе, як камары дома вечарам да блiскучай жоўтай клямкi на дзвярах у сеначках.

Ён памацаў за кожух - кожух быў гарачы, не даткнуцца. Ад яго пахла парай, што ад печы ў лазнi, калi на каменне зверху лiнеш вады.

Рука зачапiлася за шчытком за ланцужок, якi быў прычэплены да вiнта, што закрываў адтулiну, куды лiлi ваду. Ланцужок быў гарачы.

Захацелася пiць - вады са студнi. Яна халодная, як з лёдам, i пахне рашчынай, мусiць, ад зруба - зруб дома ў студнi з клёну, - не такая цёплая i жоўтая, што прыносiлi ўчора вечарам у бачках...

Адагнуўшыся, Боганчык пачаў счышчаць з сябе пясок i друзалачкi ад цэглы, што ўпiлiся былi ў каленi...

Пасля ён голымi рукамi счышчаў пясок з доўгiх, выгнутых i вышараваных знiзу аб зямлю афарбаваных станiн. Яны былi халодныя i мокрыя; халодны i лiпкi быў шчыток, з яго не счышчаўся пыл. Боганчык падумаў тады, што кулямёт змазаны i за яго браўся пыл i пясок; падумаў пасля, што кулямёт доўгi, на два мужчынскiя крокi, i байнiца глыбокая - глядзiш у яе, як у студню...

Калi знадворку пасвятлела - павярнулася, мусiць, сонца i коса свяцiла на бераг пад самую байнiцу. Боганчык успомнiў, што бой быў доўгi i танкi iшлi доўга, i прайшло iх у раку, мусiць, многа...

У доце павiднела, i ён убачыў, прынiкшы да байнiцы, што на тым баку за ракой зялёны высокi бераг. Ад сонца яшчэ больш пабялела, стала як мел, белая шаша; за ёй на полi было вiдаць жыта...

Ён успомнiў тады, што капiтан загадаў: "От пулемета не отходiть i ждать команды..."

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары