Читаем Тартак (на белорусском языке) полностью

Махорка помнiць: як ён быў малы - на двары ля варыўнi на сталюгах рэзалi дошкi. Пiлавiння было цэлы двор - аж да ганка.

Праз некалькi гадоў ад тартака астанецца толькi званне; гэта месца: i лог у самы кут да ракi, i буй, i лес за мастом на гары - будуць зваць адно Тартаком, як завуць ужо i цяпер. Толькi доўга яшчэ будзе ляжаць ля дарогi вялiкае белае каменне, пакуль не патрэскаецца, не абрасце мохам, не пачарнее i не ўедзе ў зямлю - навек. На iм зноў тады вырасце лес - падыдзе да самай дарогi, як i даўней...

На буi пахла смалой, густой, сасновай. Так пахла смала на падсочцы пад Карчаваткамi. Яна i цяпер яшчэ ляжала там у тарнiтках - можна знайсцi ля пнёў - застыла, цвёрдая, што камень, i блiскучая, як шкло.

Пах смалы быў сухi i горкi - хацелася кашляць. Здавалася, ён вiсеў над дарогай ад учарашняга, калi пякло сонца, - вiсеў у лесе, як у сценах, не баючыся халоднай начы i туману.

Немцы iшлi ззаду, услед за Насцiнымi калясьмi, - ускруцiлi пыл, ён падымаўся вышэй лесу, рабiўся руды ад сонца i поўз над соснiкам у лагчыну на балота, - грукалi нагамi пасярод дарогi; саступалi з пяску набок, на траву, заходзячы наперад Буланчыку, агiналi калёсы, як усё роўна шырокай падковай, i зноў блiшчалi на сонцы з галавы да ног, аж слеплi ад iх вочы...

Махорка падумаў, што недзе так немцы iшлi i за каменскiмi бабамi, калi гналi iх да броду перад сабой...

Немцы, было вiдаць, iшлi ззаду з перарывам: валiлi валам, тады дарога была пустая, стаяў толькi пыл; пасля зноў пачыналi iсцi i iшлi без сканчонага.

Цяпер, калi Махорка азiраўся, бачыў, што пыл падымаецца аж за пасекай над лесам - ля шашы. Там раўлi машыны i глуха бразгала жалеза.

На шашы, мусiць, танкi, шашу недзе завалiлi, i танкi пойдуць сюды, на Тартак...

- Паганяйце!.. - крыкнуў ён; яго ўсё яшчэ трасло: адпусцiць, тады зноў схопiць, як голага...

"Мне ўжо, што зверу... трэба шукаць цёплага месца, каб дзе пагрэцца на сонцы", - падумаў ён.

Над дарогай праляцеў, цыльгiкаючы, дзяцел - над самымi калясьмi; запахла аднекуль сырой зямлёй, аж зрывала нос.

Пасля на дарозе ззаду раптам зрабiлася цiха, усё роўна што сталi былi i калёсы i немцы...

Калi Махорка пачуў, як стрэлiлi - блiзка i ядрана, аж рэха пайшло лагчынай, - не пазнаў адразу дзе: здалося, як усё роўна над вухам...

Ён спопаразку адвярнуўся: яны былi ўжо ў лагчыне - у самым Тартаку.

Ззаду за ўсiмi махала i махала лейцамi Наста: астаўшыся, паганяла Буланчыка. За ёй усё яшчэ iшлi пярэднiя немцы, блiзка, падковай. Махорка падумаў быў адразу, што трэба было б памагчы Насце падапхнуць калёсы, бо Буланчыку цяжка па пяску. Пасля ён згледзеў, як становiцца ў пяску i Панкоў конь: пройдзе-пройдзе i стане. Панок сядзеў на возе, звесiўшы галаву. Не было на калёсах толькi Боганчыка. Пацямнела рабая Танiна кабыла - ад пылу.

Пасля адразу ад трэску зашумела ў галаве, i Махорка пачуў, як яго таўханулi знiзу калёсы - рвануў, мусiць, Сiбiрак - i скiнулi з воза. Ён, схапiўшыся за ляжэйку, ускочыў быў адразу на ногi...

Р-р-р... - трашчала ззаду на дарозе ля маста, як у агнi. Над гарой, адкуль яны з'ехалi, падняўся густы пыл, засцiлаючы соснiк да самай зямлi. Пыл падымаўся кучкамi i на дарозе ля падвод: блiзка ля Алёшавых калёс...

- На зямлю! Дзяцей на зямлю!.. - закрычаў Махорка, не чуючы самога сябе, i пабег, сагнуўшыся, назад ля падвод.

Убачыў быў, як кiнула з рук лейцы Наста i пабегла яму насустрач. Страпянуўся на возе Панок: конь рвануў яго разводы з дарогi пад сосны. Панок тросся i кашляў, але яго не было чуваць.

- Дзяцей на зямлю!.. - закрычаў зноў Махорка i падумаў, што Наста яго не чуе: мiнула Алёшавы калёсы i бяжыць воддаль ад вазоў наперад, сюды, да мужчын...

Махорка тады падбег да Танiных калёс i, схапiўшы Таню пад пахi, сцягнуў на пясок...

Таня ўчарэпiлася яму за рукi i не пускала ад сябе...

- Не ўставай!.. - загадаў ён. - Аш-шалела...

Пасля, стоячы на каленях, убачыў, што Наста ўсё яшчэ бяжыць па пяску, схапiўшыся рукой за грудзi - задыхаецца.

- Кладзiся!.. Здурнела, маць тваю так!.. - замахаў ён на яе рукамi. Заб'юць...

Наста ўсё бегла, мiнуўшы Алёшавы калёсы, - бегла, мусiць, да Танi...

- Алёшу!.. Алёшу глядзi!.. - закрычаў ён зноў.

Але Наста бегла, не чула.

Тады ён згледзеў, што Алёша сядзiць усё на калёсах, не кратаўшыся, як прырос...

Падняўшыся з калень, Махорка пачуў, што яму стала ўсяму горача i круцiцца ў галаве, усё роўна як чым яе ўдарылi...

Алёша сядзеў на калёсах, увесь жоўты, што агонь; вадзiў толькi галавой з боку ў бок... Пасля Махорка ўбачыў, што жоўтая стала зямля i мяхi... Падумаў, што гэта ў яго ўваччу.

Недзе блiзка заржаў конь. Закрычаў Панок, як усё роўна наперадзе...

Махорка тады, бегучы, глянуў на дарогу i ўбачыў, як у лагчыну, сюды, дзе сталi падводы, хлынулi немцы. Беглi соснiкам, прыгнуўшыся; сыпалiся дарогай адзiн за адным, топчучы ўсё жывое пад нагамi; падалi пластам на зямлю ў пясок - клалiся аблогай...

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары