Тарутинское сражение

В своих воспоминаниях Н.Н. Муравьев оставил иную, ходившую вероятно среди офицеров, версию смерти Безобразова, который, по его словам, был «большая повеса, но добрый малый». «Он, — пишет Н.Н. Муравьев, — накануне прибыл в армию и, не явившись еще в бригаду[388], поскакал по своей охоте в дело, где был исколот казаками, которые ошибочно приняли его за француза. Безобразова на другой день нашли и привезли; ни одна рана его не была смертельна, но их было так много, что он их не перенес»[389].

Находившийся в 1812 г. при штабе Кутузова капитан И.Н. Скобелев — известный в 1830 — 1840-х гг. военный писатель, дослужившийся из солдат до чина генерала от инфантерии, в литературном произведении «Подарок товарищам или переписка русских солдат в 1812 г.» писал: «Кутузов хотя и не близко стоял, а чугунные просвирки и к нему долетали. При Главной квартире больно скучают об артиллерийском офицере Безобразове, который был в ординарцах и убит здесь же; молод, но умен был покойник и обещал в себе залихватского парня»[390]. Как видно, Скобелев использовал смерть Безобразова в качестве доказательства того, что главнокомандующий находился под огнем, хотя этого на самом деле не было[391].

Окруженный казаками, 1-й кирасирский полк оказался в тяжелом положении. На помощь к нему попытался прийти командир 2-й бригады 4-й дивизии бригадный генерал барон Л.К. Шуар. Возглавив половину 2-го карабинерского полка, он оттеснил передовые отряды казаков, но пробиться к кирасирам не смог. Наткнувшись на значительные силы русской конницы, карабинеры вынуждены были вернуться на прежнюю позицию, к своему полку[392]. Вероятно, именно об этом отступлении неприятеля Маевский писал, что «французский эскадрон, опоздав примкнуть к своим, атакован был всеми нашими казаками. Едва мы бросимся на него, как храбрый француз повернет эскадрон лицом к нам и, не стреляя, отражает нас одною своею неустрашимостью, строгим порядком и присутствием духа. Он спасся, и мы утешились только предприятием»[393].

Не имея возможности держаться против многочисленной русской конницы, 1-й кирасирский полк начал отступление к главным силам отряда Мюрата. Пытаясь укрыться от преследователей, он въехал в лесок, располагавшийся на правой стороне ручья Десенка. Кирасиры разомкнули строй и стали легкой добычей казаков.

П. Бениньи. Бригадир 1-го полка на крестьянской лошади, 1812 г.

Предположительно именно во время этого отступления сотник Иловайского 10-го полка Карпов 4-й взял почетный трофей — орла 1-го кирасирского полка. При этом, орлоносец полка младший лейтенант Ж. Берлемон получил в схватке 13 ран[394].

Оставшись один против русской конницы, 2-й карабинерский полк некоторое время еще удерживал позицию. Но, будучи окружен со всех сторон казаками, которые беспрестанно обстреливали и теснили противника, он, в конце концов, был вынужден отступить. Прорвав линию русской конницы, карабинеры пробились к основным силам. Соединившиеся на правом берегу реки Чернишни части 4-й тяжелой кавалерийской дивизии заняли место в боевой линии справа от прикрывавшей Калужскую дорогу польской батареи, установленной командующим артиллерией 5-го польского корпуса бригадным генералом бароном Ж.Б. Пельтье. За правым флангом 4-й дивизии встала уступом 5-я тяжелая дивизия 1-го резервного кавалерийского корпуса[395].

Таким образом, длившееся несколько часов противоборство казаков с тремя полками тяжелой кавалерии противника закончилось. Несмотря на частные успехи, карабинеры и кирасиры были не в состоянии сдержать натиск превосходящих сил и удержать позицию на левом берегу Чернишни. Хотя иррегулярные войска Орлова-Денисова не могли расстроить и уничтожить оказавшиеся в окружении полки регулярной кавалерии, они беспрестанно наседали на них со всех сторон, обстреливая и атакуя неприятеля. Высокую оценку действиям русской конницы в своем дневнике дал английский представитель при русской армии Вильсон, который писал: «Мне довелось быть вместе с ним (2-м пехотным корпусом Багговута — В.Б.) и казаками в самую решительную минуту, особливо когда казаки атаковали не приятельских кирасиров и карабинеров, что было произведено с величайшим умением и доблестью»[396].