Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери

Многие носильщики уже сбежали от Рокова. Только на последней стоянке в этой деревне русский повесил пятерых своих слуг за кражу и за попытку сбежать. Однако, судя по тому, что вождь племени ваганвазам узнал от некоторых черных спутников Рокова, большинство из которых так боялись своего жестокого господина, что опасались даже заговорить вслух о его планах, отряд этого русского в очень скором времени должен был остаться вообще без носильщиков. Все чернокожие – и повара, и те, в обязанности кого входило разбивать палатки, и хранители ружей, и аскари[23], и даже главный проводник – собрались сбежать в буш[24], оставив господ на милость безжалостных джунглей.

М’ганвазам отрицал, что с белыми людьми была женщина или ребенок. Но, взглянув на него повнимательней, Тарзан пришел к выводу, что вождь лжет. Несколько раз человек-обезьяна так и сяк подходил к интересующему его вопросу, но ему так и не удалось запутать коварного каннибала или заставить проговориться. Тот твердо стоял на своем: никаких женщин и детей в отряде не было.

Тарзан потребовал у вождя еды, и после длительных препирательств с местным царьком ему удалось получить то, о чем он просил.

Затем человек-обезьяна попытался разговорить остальных туземцев, а в особенности молодого воина, которого захватил в кустах, но в присутствии М’ганвазама те предпочитали помалкивать.

Наконец, убежденный, что эти люди знают о русском и о судьбе Джейн с ребенком гораздо больше, чем готовы ему рассказать, Тарзан решил остаться на ночь в надежде позже узнать еще что-нибудь важное.

Когда человек-обезьяна сообщил вождю о желании остаться на ночь в деревне, то не без удивления отметил, насколько вдруг изменилось к нему отношение вождя. Ранее почти не скрывавший явной неприязни и подозрительности к «белому демону», М’ганвазам превратился в гостеприимного и заботливого хозяина.

Он настоял на том, чтобы человек-обезьяна занял лучшую в деревне хижину, из которой для этого изгнали старшую жену М’ганвазама, а сам вождь временно переселился к одной из своих младших супруг.

Вспомни Тарзан о том, что Роков обещал чернокожим царскую награду за его убийство, он сразу бы догадался, что на самом деле кроется за такой переменой в поведении М’ганвазама.

Если бы белый великан мирно уснул в одной из его хижин, это значительно облегчило бы получение награды. Поэтому вождь настойчиво стал предлагать Тарзану, смертельно уставшему после долгого пути, пораньше лечь спать в уютном жилище, которое по местным меркам было не чем иным, как настоящим дворцом.

Как бы ни противна была человеку-обезьяне мысль переночевать в туземной хижине, он все-таки решился на это, рассчитывая, что, сидя у огня, горящего в центре хижины, среди молодых воинов, ему удастся выудить у кого-нибудь из них нужные сведения. Поэтому Тарзан согласился на приглашение М’ганвазама, хотя сказал, что скорей предпочел бы поселиться вместе с кем-то из его молодых соплеменников, чем выгонять на холод старшую жену вождя.

Беззубая старуха широко улыбнулась и поддержала просьбу человека-обезьяны. Увы, его предложение как нельзя больше соответствовало планам вождя и позволяло, собрав банду отборных убийц, окружить Тарзана и напасть на него. Поэтому черный негодяй с готовностью согласился, после чего гостя поселили в хижине вблизи деревенских ворот.

Поскольку в тот вечер должны были устроить пляску в честь недавно возвратившихся охотников, Тарзан остался в хижине один, а все мужчины, как объяснил М’ганвазам, должны были принять участие в празднике.

Как только человека-обезьяну благополучно заманили в ловушку, М’ганвазам созвал у себя молодых воинов, которых он выбрал, чтобы те провели ночь с белым дьяволом.

Ни один из них не выказал по поводу плана вождя особой радости, так глубоко сидел в их суеверных сердцах невероятный страх перед странным белым великаном. Но слово М’ганвазама было законом для его племени, и поэтому никто не посмел возражать.

Когда М’ганвазам шепотом объявил свой план дикарям, сидящим на корточках вокруг него, беззубая старуха, которой Тарзан не дал провести ночь на улице, подошла к заговорщикам – якобы собираясь подбросить в огонь хвороста, а на самом деле желая побольше узнать, о чем они говорят.

Несмотря на дикий гвалт, поднятый в деревне подгулявшими туземцами, Тарзан уже крепко спал, когда его невероятно обостренные чувства уловили какое-то легкое движение в хижине. Огонь почти погас, превратившись в небольшую кучку тлеющих угольков, которые скорей усиливали темноту, чем освещали дурнопахнущее жилище. Однако чуткий слух и зрение человека-обезьяны предупредили его о том, что кто-то бесшумно крадется к нему во мраке.

Тарзан сомневался, что это кто-то из воинов, с которыми он делил хижину, возвращается после праздника, ведь с улицы еще доносился рокот тамтамов. Кто бы это мог быть, если он так тщательно скрывает свое приближение?

Когда незнакомец приблизился на расстояние вытянутой руки, человек-обезьяна легко отскочил к противоположной стене, выставив свое копье.