Тарзан. Том 4

Тарзан повернулся и молча пошел догонять вазири на марше. Нкима сидел на его плече, обзывая Тармангани нехорошими словами.

Маркс развел руками.

— Представляешь, малыш, — сказал он, — добровольно отказаться от сотни кусков! Считай, что тебе повезло, ведь он отобрал бы у тебя звание чемпиона в первом же раунде.

— Кто? — удивился Малларган — «Железный кулак». — Эта задница?

Тарзан и затерянная империя

Глава 1 ДОКТОР ФОН ХАРБЕН

Маленькая мартышка по кличке Нкима возбужденно подпрыгивала на обнаженном смуглом плече своего хозяина. Она ворчала и гримасничала, поглядывая то на него, то в густые заросли.

— Бвана, Нкима что-то видит там, в джунглях,— обратился к Тарзану Мувиро, предводитель воинов-вазири.— Он учуял посторонних.

— И Тарзан тоже,— пробормотал человек-обезьяна, поглаживая рукой вертящуюся на его плече обезьянку.

— Глаза Большого Бваны остры, как глаза Бары-оленя,— почтительно сказал Мувиро.— Мать Кала научила его пользоваться всеми чувствами, данными живому существу богом Малунгу. Так кто же идет по джунглям?

— Группа мужчин,— ответил Тарзан.

— Может, они пришли сюда не с дружескими намерениями?— настаивал чернокожий.— Должен ли я предупредить воинов, чтобы были готовы к схватке?

Тарзан оглянулся и окинул взглядом бивак, в котором двадцать вазири занимались кто чем придется. Одни отдыхали, другие хлопотали у костров, занятые приготовлением пищи. Он отметил, что хотя в лагере дарило время отдыха, оружие было в полном порядке и как всегда под рукой.

— Нет, Мувиро, не тревожь людей понапрасну,— сказал Тарзан.— Незнакомцы идут спокойно и уверенно, это говорит о том, что им нечего скрываться. Злодеи бы крались потихоньку. Кроме того, их число не так велико, чтобы их бояться.

Однако Нкима, пессимист по природе, всегда ожидал худшего. Это свойство мартышки было легко объяснимым — когда у тебя столь малый рост, что просто уж кажется нет никого мельче в джунглях, кроме жуков и муравьев, то приходится отовсюду ждать неприятностей. Вот и сейчас, сидя на плече у Тарзана, Нкима все равно тревожился. Он дергал его за волосы, за уши, подпрыгивал высоко в воздух, соскакивал с теплого плеча наземь, вновь взбирался к самому лицу хозяина и, вереща, заглядывал ему в глаза, как бы пытаясь объяснить беспечно сидящему на травке Тарзану очевидную вещь.

— Беги же, беги,— кричал он на языке джунглей.— Я чую, идут сюда один Тармангани и два чужих Гомангани. Они убьют маленького Нкиму и съедят его.

— Не бойся, малыш, ведь я с тобой,— улыбнулся ему Тарзан.— Тарзан и Мувиро не дадут своего Нкиму в обиду чужим людям.

— Там идет Тармангани,— не унимался зверек,— он еще хуже Гомангани. Он злой, у него гремящая палка, Нкиме он не нравится. Нас всех убьют из гремящей палки. Тармангани — плохой!

Для Нкимы, как и для других обитателей джунглей, Тарзан не был белым человеком, Тармангани. Он принадлежал к лесному народу и был одним из них. Нкима никогда не задумывался о том, кем был его любимый хозяин, а если бы ему пришлось напрячь свои крохотные мозги, решая этот неведомый для него вопрос, он отнес бы Тарзана к Мангани, лесным людям — большим человекообразным обезьянам. Племя Мангани и вырастило Тарзана. Его приемная мать Кала была родом из этого племени.

Чужие подошли настолько близко, что уже не только мартышка и Тарзан слышали, как они продираются сквозь колючие заросли, но и весь отряд вазири чутко прислушивался к звуку шагов, доносившемуся из чащи. Заслышав приближение чужих, воины как по команде, обернулись и воззрились на Тарзана, ловя на его лице признаки беспокойства. Не обнаружив таковых, они успокоились и вернулись к своим занятиям. Близился час ужина. От костров доносились аппетитные запахи пищи.

Первым на полянку вышел высокий стройный негр. На нем был костюм воина.

Увидев лагерь вазири, он нерешительно замер на опушке. Мгновение спустя рядом с ним появился бородатый белый человек. Он немного понаблюдал за тем, что делается на территории лагеря и, удовлетворившись увиденным, шагнул вперед, подняв вверх руки миролюбивым жестом.

Из джунглей, выглядывая из-за листвы, за этой сценкой наблюдала дюжина чернокожих. Почти все они были носильщиками, о чем свидетельствовали тюки с поклажей. Но у двоих-троих в руках были ружья.

Даже Нкима успокоился, сообразив, что к ним вышла небольшая мирная группа путешественников. Задрав хвост, он соскочил с плеча Тарзана и взобрался по стволу на ближайшее дерево. Попрыгав на ветке, он скорчил гримаску, свидетельствующую о том, какое презрение он испытывает к прибывшим. Гримаски ему показалось недостаточно. Нкима шумно плюнул в сторону незваных гостей. Этот собственный поступок сам же и счел слишком безрассудным. Он, отчаянно труся, вновь соскочил с дерева и устроился на плече хозяина, где, пожалуй, было безопаснее всего. Прижавшись всем тельцем к сильному плечу, Нкима затих, подрагивая от страха.

Тарзан улыбнулся, рассмотрев как следует белого пришельца.

— Доктор фон Харбен! — воскликнул он, как только чужак приблизился.— Я вас не узнал сразу.