Тарзан. Том 5

— Будем надеяться, что они дома,— заметил лейтенант,— чтобы мы могли захватить ^озяина с собой. Когда будем докладывать генералу Крафту в Найроби — хозяин фермы нам не помешает, наоборот! Это будет действительно отлично! Какой успех господина гауптмана Фрица Шнайдера — он доставил знаменитого Тарзана, человека-обезьяну в качестве военнопленного!

Шнайдер победно улыбнулся и выпятил грудь.

— Вы правы, мой друг, сказал он.— Это будет большая удача, полезная для нас обоих, но помните — предстоит пройти долгий путь, чтобы встретиться с генералом Крафтом. Прежде чем он достигнет Момбаса, эти презренные английские свиньи с их чертовой армией достаточно попортят ему крови. Нам потребуется много времени, чтобы добраться до Индийского океана.

С такими мыслями и под такие разговоры небольшая, хорошо вооруженная воинская часть направилась по открытому пространству к уютной, содержащейся в образцовом порядке ферме Джона Клейтона, лорда Грейстока.

Но велико было разочарование немцев, когда они узнали, что ни Тарзана, ни его сына не было дома. Леди Джейн не имела представления, что Великобритания и Германия воюют между собой. Она встретила господ офицеров очень гостеприимно, дав приказание своему верному слуге-вазири Васимбе приготовить угощение для чернокожих солдат врага.

Далеко на востоке Тарзан, человек-обезьяна, быстро двигался, оставив Найроби, к своей ферме. В Найроби он получил известие о начале мировой войны, уже разгоревшейся в Европе. Осведомленный о вторжении немцев в Британскую Восточную Африку, он спешил домой, чтобы переправить свою жену в безопасное место. С Тарзаном отправилась группа чернокожих воинов. Они в пути были слишком медлительны, что не устраивало человека-обезьяну, так как он был великий мастер по части скоростных переходов по джунглям. Он использовал для этого ветви деревьев и лианы. На такое не был способен ни один самый сильный и тренированный человек в мире. Такой скорости можно было добиться, только пройдя «школу» Больших обезьян, где и получил свою необычную закалку Тарзан.

Когда необходимость требовала, человек-обезьяна сбрасывал с себя, как докучливую одежду, тонкий налет цивилизации. В один миг этот рафинированный английский джентльмен превращался в обитателя джунглей, обнаженного, ловкого и хитрого, словно зверь, и такого же свирепого. Тем более что его подруга была в опасности. Эта мысль не давала Tapзaнv покоя.

Он не думал о своей жене, как о леди Джейн Грейсток, скорее испытывал к ней чувства куда менее утонченные, зато более естественные — пуская в ход силу стальных мускулов, и как предписано законами самой жизни, он защищал ту, которую должен беречь и охранять. Для того ему даны мускулы. В эти минуты Тарзан не был уже членом палаты лордов. Перепрыгивая с дерева на дерево, без устали покрывая огромные пространства, несся к своей берлоге дикий зверь. Это была Большая обезьяна, преследующая единственную цель, исключающую всякие мысли об усталости или опасности.

Маленькая мартышка Ману прыгала, щебеча и бранясь, в верхних террасах леса. Она заметила Тарзана, проходящего мимо. Она вспомнила их встречу, когда он, Великий Тармангани, точно такой же нагой и одинокий, с пеньковой веревкой в руках давным-давно пробирался по джунглям. Сейчас, по прошествии лет, Ману-мартышка была бела как лунь, и в ее затуманенных старческих глазах вспыхнули воспоминания о былых днях, когда Тарзан-обезьяна был верховным владыкой джунглей, колыбели дикой жизни, миллионы лет вершащей свой кругооборот в глубинах этого величественного и страшного леса.

Тарзан пролетал между стволов гигантских деревьев, раскачиваясь на лианах, взмывая к вершинам древних исполинов, выбирая наиболее безопасный и удобный путь. Нума-лев, нежившийся в зарослях поблизости после удачной охоты, моргал желто-зелеными глазами и нервно колотил золотисто-рыжим хвостом, улавливая запах своего извечного врага. И Тарзан не мог не чувствовать присутствия Нумы и других зверей, окружавших его, когда проносился над ними, быстро пробираясь на запад. Время, проведенное в английских гостиных, не изменило его природу, он улавливал легкий шелест, производимый крошечной Ману в древесной коре, и слабый лепет ветвей кустарника, когда осторожно раздвигает их своим шелковым телом Шита-пантера. Он улавливал эти звуки еще до того, как сами Ману и Шита замечали его присутствие. Но как бы ни были остры обоняние и слух человека-обезьяны, и как ни быстро передвигался он сквозь глухую чащобу, в свое время усыновившую его, как ни были сильны мускулы его тела, он все же был смертен.

Время и расстояние накладывали на него какие-то ограничения, и никто так сильно не ощущал эту истину, как сам Тарзан. Его бесил и печалил тот факт, что он не может передвигаться в пространстве с быстротой мысли, и что длинные и утомительные мили перед ним требуют часов и часов невероятных усилий, прежде чем он доберется, вырвавшись из окружающего его лесного лабиринта, на открытую равнину, к месту своего назначения.