Тарзанариум Архимеда

   -И все-таки, слава Украине! - заканчивая неприятный разговор, несколько нечленораздельно выкрикнул дядька Василь, поднимая гранчак с мутным самогоном.

   Держал, впрочем, он его тоже неуверенно и, пока подносил к длинным усам, часть первака вылилась в тарелку с солеными огурцами. Дядька Василь крякнул, скривился и потянулся за темно-зеленой, осклизлой закуской. Эндрю Барбикен с брезгливостью наблюдал за ним. Если это - представитель нового общества, то имеет ли оно право на существование? Лена тихо сидела рядом с ним, тоже особо не скрывая своего отношения к происходящему. Саша Шаргей, новый знакомец Елены - и где она только их набирала в этом пекле? - неодобрительно протянул:

   -Дядь Вась, мы вроде как на свадьбе, а не на митинге.

   -Свадьба, - засопел куренной, - свадьба... Похороны, а не свадьба. И как это вас угораздило в такой час, а Оленка? Ну, пан Барбикен, ясно...

   Он замолчал, снова засопел и стало непонятно, что же ему все-таки ясно насчет корреспондента крепко иностранной газеты, неведомо как попавшего на территорию УНР. Его территорию. Уже - слава богу! - не оккупированную союзными немецкими войсками.

   -Господин Трясило, - с легким акцентом и тщательно выговаривая слова, произнес Эндрю, - я просто требую научить меня пить так, как это делаете вы. После дозы, принятой вами, я бы давно валялся под столом.

   И улыбнулся.

   Обстановка мгновенно разрядилась. Шаргей быстро хохотнул. Лена шевельнулась. А Василий Трясило снова засопел, но уже одобрительно, и подмигнул Эндрю:

   -Вот это верно. Иначе в нашем климате да при наших переживаниях ты просто не выживешь. Пить нужно умеючи. Вот я. Принял достаточно, но поставь мне сейчас бутылку на расстоянии тридцати шагов, я ее из винта с первого выстрела разнесу. Только пустую бутылку ставь, пустую! - внезапно хрипло закричал он, испуганно выкатив глаза.

   -Василий Петрович, - мягко сказала Лена, - вы бы пошли, отдохнули в соседней комнате. Поздно уже... Куда вам домой идти?

   Трясило замотал головой.

   -Н-не пойду... Куд-да д-домой? Мой дом - это курень. Моя жена - саблюка... Н-не пойду.

   Шаргей встал из-за стола.

   -Дядя Вася, идем отдохнем, идем... И козакам отдыхать нужно.

   Он смущенно улыбнулся Елене и Эндрю. А Трясило вдруг закрыл лицо обеими руками и всхлипнул.

   -Не надо, прапорщик, не надо. Ты человек хороший. На Кавказском фронте меня из-под расстрела вытащил. Но - не надо. Жену красные ухайдакали, сына, старшенького - офицеры его величества. Малой не известно где. Разорвали меня на части, разорвали! Одно тряпье осталось, а души-то!.. Души-то и нету. Что вам здесь нужно? - вызверился внезапно Трясило на Барбикена. - Что!?! Дайте нам покоя. Покоя нам дайте! Я вот до войны на лесопилке гременецкой работал, что выше по Днепру. Много работали, плохо жили... Но, жили же!.. В село ездили, помогали. Сродственники женкины нам помогали. Один одного держались. И жили. Жили!.. А теперь? Ничего не осталось. Вот заберешь ты Оленку в свою Америку, а ее сродственники тут мучаться останутся...

   -Нет у меня родственников, - тихо вставила Елена.

   Трясило поперхнулся и уставился на нее мутными глазами. Шаргей, подхватил его под мышки, приподнял со стула и мягко потянул в соседнюю комнату. Тот не сопротивлялся. За окнами послышались, приглушенные полузамерзшим стеклом и расстоянием, выстрелы. Лена даже не вздрогнула. Эндрю прислушался и подошел к окну, за которым полная Луна сверкающими потоками разливала холодный свет на заснеженные гременецкие переулки. Всю Полтавщину засыпало снегом основательно.

   -Опять стреляют.

   -Говорили, что между немцами и Управой разброд пошел.

   -А, что, их, разве когда-нибудь не было?..

   -Их не было одновременно в одной точке пространства.

   -В той точке, в которой одновременно существуем мы с тобой, - Эндрю отошел от окна, присел возле жены и крепко обнял ее.

   Лена положила ему голову на грудь:

   -Ты плохой журналист, Андрюша. Даже не знаешь, что в Гременце творится.

   -Я хочу быть просто хорошим мужем. И буду им, Лена. Завтра Василий отправит нас в Киев - приятели на железной дороге у него есть. Пропуск он уже сегодня взял. В Директории у меня связи. У немецкого командования - тоже. Впрочем, мне до сих пор кажется, лучше пробиваться на Одессу, а не на Петербург. Хотя, в Питере среди большевиков у меня много друзей.

   -Они помогут нам? - большие серые глаза ощупали осунувшееся лицо Эндрю.

   -Я верю в это. Так же, как верю в их одержимость. Только вот чем? Знаешь, Элен, - произнес Барбикен имя жены на английский манер, - мне кажется, что они спешат. Для тех изменений - хороших, в принципе, изменений - которые они задумали, им нужно переделать природу каждого отдельного человека. Такого, например, как Василий, - кивнул Эндрю головой на дверь, за которой слышалось приглушенное бормотанье.

   -Он хороший, Андрюша. Только пьяный.

   -Да я знаю. Плохой человек не захотел бы нам помогать. Или сорвал бы миллион "екатеринок" за помощь в срочной регистрации брака. Да и за пропуск назад на Киев...

   Внезапно Барбикен запнулся.