Тарзанариум Архимеда

   -Слушай, ты же не думаешь, что это - наша настоящая свадьба? Это - вынужденная регистрация. Настоящий праздник мы устроим в Балтиморе. Ты не представляешь, Лена, какой это будет праздник! С настоящим венчанием, шампанским, танцами... А после мы уплывем на яхте далеко-далеко в море и я открою тебе одну очень большую тайну.

   -Открой мне ее сейчас.

   -Нет, это будет сюрприз. Это будет настоящий свадебный подарок, которого не получала ни одна принцесса на всем белом свете.

   -Я не принцесса...

   -Конечно. Ты - королева. Моя украинская королева. Странно, до российской революции я даже не догадывался о существовании такой страны. А теперь... Она стала мне родной. И, знаешь, мне почему-то очень больно за нее. Слушай, а почему ты полюбила такого древнего старца, как я?

   Лена тихо засмеялась и ласково погладила Эндрю по лицу.

   -Тоже мне старик! Это я еще девчонка. Одинокая-одинокая провинциальная девчонка, которая заблудилась в Киеве и на которую напали какие-то бандюги.

   -Вы не имеете права так называть патруль пана гетмана Скоропадского, - деланно сурово произнес Эндрю и они оба рассмеялись.

   -Если бы не некоторые дорогие мне вещи, я бы никогда не возвращалась в Гременец...

   -Если бы не некоторые дорогие мне люди, я бы никогда поехал в это захолустье...

   Поцелуй был длинным, очень длинным. Эндрю даже задохнулся.

   -Слушай, а кто такой, все-таки, этот Саша? Из белых?

   -Александр? Шаргей? Мы познакомились с ним в Полтаве, когда я училась в гимназии. Потом он поступил в питерский политех. Еще потом его призвали в армию. Окончил школу прапорщиков и воевал на Кавказе. Очень большая умница, этот Саша. Ты не ревнуй, но мы с ним немного встречались, еще в Полтаве. Он мне все про звезды рассказывал да про то, как на них летать можно. Представляешь?

   Эндрю серьезно взглянул на жену.

   -Представляю. А как он здесь оказался?

   -Какие-то родственники у него тут. Да и прячется он после демобилизации.

   -От кого?

   -От всех, - Лена замялась. - У него корни еврейские. А Гременец, вообще-то, городок еврейский.

   -Ну и что? - не понял Барбикен.

   -Эх, ты, военный корреспондент, - Лена ласково взъерошила волосы Эндрю. - не знаешь ты реалий театра военных действий.

   -Ты забыла сказать, - произнес Шаргей, появляясь внезапно из темноты низких дверей, - что в моем роду были также генералы иных кровей. И довольно, кстати, знаменитые генералы. Например, Шлиппенбах, участник Полтавской битвы. Помните, как у Пушкина? - и он, нарочито театральным голосом, продекламировал: - "Уходит Розен сквозь долины, сдается пылкий Шлиппенбах..." Извините, я не подслушивал. Просто вы громко разговаривали.

   И Шаргей покраснел.

   -Ничего. А стихи чудесные, - совершенно искренне заметил Барбикен. - Но, друг мой, на какой стороне вы воюете сейчас, через двести лет после знаменитого шведского похода?

   Александр настороженно посмотрел на Эндрю и перевел взгляд на Елену. Помолчал, а потом тихо ответил:

   -На стороне разумных людей. Независимо от их политических взглядов. Есть, знаете ли, такая третья сила.

   -К сожалению, такой силы нет, - возразил Барбикен. - Все разумное исчезает в вымороженные времена смут и потрясений. До следующей оттепели.

   -Не исчезает. А сохраняет под снегом свои корни. Или, если хотите высоким штилем, корни человека. И человечества.

   -Да вы - поэт, - иронично воскликнул Эндрю. - Насчет корней, вы верно заметили. Сидели как-то в глубине бывшей Российской империи американец с англосаксонскими корнями, русская - с украинскими, украинец - с еврейскими, и рассуждали о... Какие корни, интересно, у господина Трясила?

   -Татарские, наверно, - хмуро пожал плечами Шаргей. - Тут все перемешано. Но я не за те же корни...

   -И я не за те. Ваши корни имеют свойство отмирать. Человек, если брать вообще - лишь одна из страниц черновика эволюции разума. Ведь вы же не можете представить себе книгу, состоящую из одной страницы?

   Барбикен протянул руку, взял с этажерки зачитанный томик на английском языке. Мельком взглянул на книжицу, сунутую ему Ником Хастоном еще в Нью-Йорке, как средство от скуки, и продолжил:

   -Вот, скажем, господин Берроуз, использовав сомнительную литературную форму, придумал замечательного персонажа - некоего Тарзана, человека, воспитанного обезьянами. А что в нем осталось человеческого, если убрать любимые читателями сантименты?

   -Твой пример неудачен, Андрюша, - включилась в разговор Елена. - Тарзан тем и привлекателен, что он остался человеком даже в зверином окружении.

   Барбикен слегка поморщился.

   -Да я не о том. Давайте подойдем к проблеме с другой стороны. Скажите, друзья мои, чем обезьяны, воспитавшие Тарзана, хуже хомо сапиенса под названием "лорд Грейсток"?

   -Н-ну, - неуверенно протянул Шаргей, - у первых, все-таки, больше инстинктов, а не чувств или разума. Они - ситуативны. Действуют только по мере накопления событий и не могут прогнозировать их развитие.