Таш любит Толстого

— Я об этом даже не думала. А вообще да. Слушай, они ведь такие же люди, как мы.

— Не совсем, — поправляет Джордж. — Они по большей части из Лос-Анджелеса.

Я склоняю голову набок:

— Да, но от этого они не перестают быть обычными людьми. Может быть, у них лучше загар и противнее характер, но они такие же, как мы, Джордж.

— Да, согласен. Ты просто… а, неважно. Ты просто не понимаешь.

— Ненавижу поклонение звёздам! — отвечаю я. — Они не стоят и десятой доли того внимания, которое им достается. Нам просто нужно чем-то заполнить пустоту, которая образовалась, когда мы перестали верить в Геракла и Медузу.

Джордж фыркает:

— Ну да, у техников всегда проблемы с самооценкой.

Я сердито смотрю на Джорджа:

— Вообще-то, без нас никакого кино бы не было. У актёров не было бы ни единого шанса прославиться, если бы кто-то не занимался технической стороной вопроса.

— Ага, конечно.

Я сужаю глаза:

— Ты уже подготовил речь для награждения, правда же?

Он странно на меня смотрит:

— Это твоя работа, ты же главная.

— Да, но ты наверняка все равно подготовил.

Джордж молчит и самодовольно ухмыляется. Потом встаёт и берётся за свой рюкзак:

— Пойду, разведаю местность.

Я только киваю, боясь, что какое-нибудь неосторожное слово может заставить его передумать. Я смотрю, как он исчезает из виду, и только потом достаю телефон. Фом ответил:

«Слушай, прости, неотложные дела, не могу. Позвоню, как освобожусь».

Я неверующе пялюсь на экран. Позвонит он. Как это вообще называется — бросать меня в последнюю минуту и даже не пытаться что-то объяснить?

Я убеждаю себя не злиться и не психовать. Должно быть, что-то срочное. В семье что-то случилось, или вылет задержали, или что угодно еще. И, наверно, у него просто нет времени объясняться. Когда он мне позвонит — я молю вселенную, чтобы это случилось поскорее, — то уж точно все расскажет. А потом мы встретимся, и все будет отлично. Так, наверно, даже лучше. Если бы мы встретились на регистрации, я бы пыталась переварить кучу новой информации и могла бы произвести на него плохое впечатление. Так что все хорошо. Все к лучшему.

Раз уж Фом не собирается появляться с минуты на минуту, я могу сама зарегистрироваться на церемонию и осмотреться вокруг. Так что я подхожу к стойке и спрашиваю, можно ли оставить сумку на хранение. У меня страшно вежливо принимают сумку, я запихиваю номерок в сумочку через плечо и иду по стрелке указателя: «Регистрация на „Золотую тубу“ там».

Отель даже больше, чем я ожидала. Я выхожу из лобби и оказываюсь в широком коридоре с высокими потолками, заполненном двадцати-тридцатилетними людьми. Все они оглушительно хохочут, шепотом делятся секретами и слишком яростно жестикулируют. Все и вся вокруг меня кипит жизнью и предвкушением. Вдоль коридора идут многочисленные двойные двери с табличками отеля («Зал А», «Конференц-зал № 2») и листами картона с менее официальными названиями помещений («Французский рожок», «Саксофон»). Проходя «Саксофон», я снова вспоминаю Пола, и внутри у меня все переворачивается. Я заставляю себя смотреть только на два длинных стола в конце коридора. На них висит плакат с золотыми буквами: «Регистрация».

Я встаю в очередь к столу с буквами «P — Z», все еще блуждая взглядом вокруг. Мы стоим рядом с самой большой дверью, под названием «Зал С» или «Туба». Думаю, здесь завтра вечером и будет проходить награждение. У меня не самая удачная точка обзора, но я вижу круглые столы с белыми льняными скатертями, так что, видимо, торжественный ужин тоже будет здесь.

— Ваше имя?

Подошла моя очередь, и жизнерадостная женщина с ярко-розовой помадой и «Доктором Кто» на футболке выжидающе смотрит на меня снизу вверх.

— Наташа Зеленка.

Женщина кивает, открывает последний из скрепленных степлером листов и ведёт указательным пальцем вдоль списка, бормоча себе под нос: «Зеленка, Зеленка, Зе… Ага, вот и ты!» Она закрашивает мою фамилию зелёным маркером и лезет под стол за толстым конвертом. И вручает его мне:

— Здесь все, что тебе нужно. Расписание мероприятий, пропуск на торжественный ужин и именная бирка. Надень её как можно скорее! Без неё тебя не пустят ни на одну встречу.

Я медленно киваю, благодарю и отхожу от стола.

Теперь мне кажется, что народу прибыло вдвое. Вокруг столько чужих разговоров, столько тел протискивается мимо меня. Это ошеломляет, и я не понимаю, нравится мне это или нет. Это… чужасно. У меня болят глаза, а все тело чешется и просит душа, еще не отойдя от утреннего перелета. Больше всего на свете мне хочется наконец запереться в номере, плеснуть себе холодной воды в лицо и на часик вырубиться.

Но это пока что невозможно, а моё насиженное местечко у столика-жеоды уже заняла семья из четырёх человек, так что я подхожу к киоску «Старбакса» и заказываю большой стакан ледяного кофе. Потом сажусь за маленький столик у окна и открываю свой конверт. Там столько всяких документов и брошюр, что некоторое время скучать мне не придётся. Хорошо бы Фом позвонил раньше, чем они закончатся.

* * *