Таша

— Как все немного утрясется, я куплю себе мягкую повозку. Такую — с рессорами, что недавно стал делать один мастер… не тряскую. И мы с тобой и Зоряном проедем «по дуге» — Белый город, Крив-город, Роставль, большие поселения, малые… посмотришь там — на детей, на семьи воинские, что должны были быть истреблены по задумке… ты что, и правда — совсем сдурела? Бабская жалость — да, но куда делся твой разум? Не ушел же следом за даром? Чему я учил тебя эти годы, что вкладывал в твою голову? Я вытрясу из тебя эту фэйри, если все растет оттуда…

Про то, как мы тулились в тесном шатре, про слабость и болезнь Юраса от раны и яда я уже рассказывала безо всякой охоты…

— Кто! Как? — вскинулся вдруг ведун, — какой такой яд?

— Я не знаю, — протянула я растерянно, — но Тарус его сразу узнал, стал лечить от него. На острие стрелы был. Но все уже прошло, Юрас теперь здоров.

Глава 25

— Яд, который лекарь сразу узнал… Юрас не подходил к тебе потом, так же? Ты шла с ведуном, а он сам тащился где-то сзади… как-то находя на это силы — с ранением, с ядом в крови. А потом тебя оставили и ушли оба. Тарус его увел, утащил на себе? Вернулись, найдя себе и тебе одежку. А там уже силы совсем оставили его… Пошли спать, дочка. Завтра поговорим со Стасом, если ты так решила. Пускай ходит к тебе… только не спеши, проверь себя — сможешь ли с ним? В таком деле всегда нужно быть уверенным, — устало поднялся ведун и направился к себе.

— Нет уж! Что такого в этом яде? Что вы темните, отчего не договариваете? Я не должна знать?

— Не должна. Я не приложу к этому руку. А потому — спать.

Не спалось. Я ворочалась… крутилась, как уж на сковороде. Думала… Он спас меня, заслонил собою от стрел? Жизнью рисковал, так что же потом сталось такое, что я стала не нужна? Было не уснуть… и я тихонько встала, вышла из комнаты, оставив дверь открытой — слышать Зоряна. Прошла в залу, где мы любили сидеть с ведуном, нашла на ощупь и зажгла толстую свечу. Прошла вдоль стены, на которой были выставлены рядами книги по ведовству, по истории государства, истории разных умений. Нашла ту, что была нужна мне — про яды. Это для начала. Если нет в ней того, что мне нужно, то стану искать в других. Все одно найду.

Яды… яды… Сделанные из грибов, трав, вываренных соков диковинных плодов, змеиной отравы. Сготовленные из тухлого мяса и человеческой крови, зараженной страшными хворями… Кто придумал все это, для чего, для кого? Как же нужно ненавидеть…? Как можно? Читала и скручивало внутри от страшного описания того, что следовало за отравлением — его признаки, проявления, виды агонии…

К утру добралась до того, что искала — до составов, в которые макают жала своих стрел степняки. Один, другой… и третий…

Встала и подошла к сереющему окну. Я нашла то, что хотела — объяснение всему. И дивилась великой мужской глупости. Как так можно? Как это возможно — так уперто и тупо лелеять свою гордость? Как можно в угоду ей жертвовать тем, что важнее всего? Или я была не так уж важна? Скорее всего… И, скорее всего, он не понял, не знал, что я и не заметила, не увидела, не узнала… не до того мне было, не до него даже. Слишком сильно тряхонуло тогда, так сразу не отойти было от всего этого, не придти в себя.

Силы небесные, да я бы просто посмеялась надо всем этим, только не могу — совсем не смешно… Не понимаю чего-то? Вот Мастер понял его и оправдал. А я не понимала — случись тогда стреле попасть в меня, тогда что? Хотя догадывалась уже — спасли бы, помыли, укутали, выходили… потому что это их святая мужская обязанность — защитить и сохранить. А меня убогую, понятное дело, должно было отвернуть от него, вызвать отвращение и гадливость. Немыслимо…

И старый ведун прав — глупость эту не преодолеть, не побороть. Поговорить что ли с Тарусом? Сказать, что я ни сном, ни духом…? Так поймет же, что уже знаю… Он тоже на стороне мужской гордости. Невозможно… непреодолимо… мне и правда — не понять, вовеки не осмыслить всю глубину этой их исконной мужской дури.

Ведун застал меня, когда я ставила книгу на место. И я потрясла ею перед ним.

— Так это мы придурастые да куры тупые? Не вы — мужики? Тут вы правы — мне не понять этого, но я принимаю… Раз оно так, то пусть так и останется. Я не соперница вашим мужским заморочкам, и раз уж они так важны… сильнее всего для него, то так тому и быть, — едва сдерживалась я, чтобы говорить спокойно.

Ведун отобрал у меня книгу, полистал, нашел нужную страницу. Постоял, вчитываясь, потом отложил. Посмотрел на меня…

— Не знаю — смогу ли я передать… опять получится ли так, чтобы ты поняла? Каждая битва, каждая сшибка между врагами — это не только соревнование в воинском умении — кто кого железом? Это еще и духовное противостояние. И часто оно бывает решающим. Почему зачастую побеждает тот, кто защищает свой дом, а не тот, что пришел пограбить? Другой посыл к бою, причина идти до конца, отстаивая свое и своих — она другая.