Ташкентское затмение

– Парни, у нас проблема.

В первый момент на него и на его заявление никто не обратил внимания, так все были поглощены тем, что происходило в комнате до появления Кульпы. Сам же Кульпа понятия не имел о назревающем конфликте, поэтому его больше заботили проблемы, возникшие в соседней комнате.

– Вы что, не слышали, что я сказал? – повторил он, и тут до него дошло, что в кухне слишком тихо. Он взглянул на напрягшегося Солодовникова, перевел взгляд на стоящего как изваяние Богданова, и ему тут же передалось общее напряжение. – В чем дело, парни? У вас все в порядке?

И снова ему никто не ответил. Тогда он вышел вперед и громко хлопнул в ладоши:

– Эй, люди! Ваш подопечный умирает!

Слова эти разорвали тишину, точно молния – воздух.

– Что значит «умирает»? – пару раз моргнув, спросил Солодовников.

– У него жар, и, похоже, он начал бредить, – ответил Кульпа, украдкой облегченно вздохнув.

– Скорее всего, инфекцию занесли, – вступил в разговор капитан Дубко. Он был так благодарен Кульпе, что тот вовремя вошел на кухню, что готов был его расцеловать. – Надо взглянуть. Слава, пойдем посмотрим, что там с Мануэлем.

Богданов еще пару секунд смотрел на Солодовникова, затем развернулся и вышел. Следом за ним поспешил капитан Дубко. Кульпа проводил их взглядом.

– Андрей, что здесь произошло? – вполголоса спросил он товарища.

– Ничего, Федор, все в порядке, – ответил Солодовников.

– Я же вижу, что не в порядке. Вы с Богдановым как на дуэли стояли, – заметил Федор.

– Может, и так, – Солодовников улыбнулся, сравнение Федора его развеселило. – Ладно, Федор, пойдем поможем ребятам.

– Точно все в порядке?

– Да точно, точно. Немного поспорили насчет того, как вести дела, вот и все.

– Но теперь конфликт разрешен?

– Разрешен, беспокойная ты душа! Идем, пока они окончательно его не угробили.

А Мануэль и правда был плох. Лицо приобрело сероватый оттенок, на лбу появилась испарина, губы потрескались, и тело пылало, точно доменная печь. Пока Солодовников и Кульпа вели беседу, майор Богданов успел снять повязку и теперь осматривал рану. По внешнему виду он не мог сказать, началось ли воспаление и от этого больному стало хуже или температура и озноб – это следствие ранения и не более того.

– Придется искать врача, – заметил капитан Дубко. – Без профессиональной помощи он не выживет.

– Отправим Федора за антибиотиками, – подумав, решил майор Богданов. – Если антибиотики не помогут, тогда будем думать о враче.

– Может, не стоит откладывать? У Карима наверняка есть знакомые врачи. Надо позвонить ему и спросить, – предложил Дубко.

– Нет! Врач станет задавать вопросы, ответы на которые мы дать не можем.

– Да не обязательно правду говорить. Скажем, что друг наш на охоту неудачно сходил. Угодил в капкан, а мы его домой привезли. Это же естественно, Слава.

– Естественно, Саша, это когда ты своего друга в больницу везешь, а не ищешь для него нелегального врача, – майор перевел взгляд на Кульпу. – Федор, сможешь сгонять в аптеку?

– Почему нет?

– На улицах может быть неспокойно, – напомнил майор.

– Ничего, я на машине. Как-нибудь прорвусь.

– Я поеду с ним, – вызвался Солодовников.

– Хорошо, поезжайте, – согласился Богданов. – Будьте осторожны.

– Вернемся через полчаса, – пообещал Федор Кульпа и вышел из комнаты.

Следом за ним ушел Солодовников.

Богданов занял место у изголовья больного, оперся спиной о стену и закрыл глаза. «Если Мануэль умрет, будет скверно, – подумал он. – Надо было допросить его еще там, в театре. Теперь поздно об этом сожалеть. И почему Солодовников всегда спорит? Без его выходок все сложно, так еще он добавляет. Хотя в какой-то степени он прав, если уж пообещаешь иммунитет, нужно обещание выполнять, а то совсем паршиво получается: никому доверия нет. Ладно, забудь, майор. Ты принял решение, на тебе и ответственность».

Глава 9

В доме на окраине города стояла гробовая тишина. Три дня прошло с тех пор, как исчез Мануэль, а группе так и не удалось выяснить, что с ним случилось. Беллуски бесился, срывался на остальных членах группы, гонял их по городу в бесплодных попытках напасть на след Мануэля. За трое суток члены группы спали в лучшем случае по паре часов, а Беллуски все было мало. Он понимал, что нужно доложить в Центр, потому что, не зная о судьбе Мануэля, продолжать реализацию плана очень рискованно. Но бросить все сейчас, когда до вожделенной цели рукой подать?

«Нет, я этого не сделаю, – в тысячный раз сам себя уговаривал Беллуски. – Пусть Мануэль хоть в преисподнюю попадет, но план мы до конца выполним. В принципе, театр не самый главный объект в нашем плане. Будет не шесть взрывов, а пять. Театр все равно на крайний случай готовили, так почему я должен все бросить из-за халатности одного члена группы? Я даже не знаю точно, ходил ли он в театр, там ли пропал его след или он стал жертвой собственной глупости и попал в жернова беспредела, нами же организованного?»