Таська

Вера (задумчиво). Счастливая? Да, наверно, счастливая.

Конец четвертого действия

Действие пятое

На сцене – убого обставленная комната. В глубине ее кровать с изменившимся до неузнаваемости Булгаковым. Он лежит в забытьи, неподвижный как покойник. Рядом с изголовьем обшарпанный табурет, на нем таз, полотенце и пузырьки с лекарствами. В комнате полумрак. Справа – дверь в комнату. Она приоткрыта, в неё поочередно заглядывают две женщины-армянки, обе в чёрном. Одна высокая, полная, с резкими грубыми чертами лица, другая маленькая и сухенькая. Говорят между собой на армянском, зрителю их речь переводит монотонный голос за сценой

Агавни. Кончился?

Мариам (заглядывает в комнату, пристально смотрит на больного). Нет ещё. А по-моему, так уж лучше бы ему умереть поскорее.

Агавни. Почему?

Мариам. Тогда бы эта несчастная женщина, его жена, перестала бы так мучиться. Сердце разрывается, глядя как она убивается. Днями и ночами сидит у его постели, ухаживает за ним, как за малым дитем.

Агавни. Друзья или родственники у них есть?

Мариам. Они нездешние, родственники далеко. А друзья все уехали, Агавни-джан, когда белые оставили город.

Агавни. Ей тоже надо было ехать. Зачем она осталась?

Мариам. Вот! И я о том же. Сколько раз ей твердила – поезжай, что тебе здесь делать? Нет, и слушать не хочет. Как я, говорит, мужа брошу. Да что я? Друзья ее приходили, тоже ехать уговаривали. Нет, бестолку все. А, по-моему, зря. Ему – что? Он все равно сегодня-завтра помрет, а она что будет делать, когда сюда красные придут?

Агавни. Деньги-то у них есть?

Мариам. Какое?! Все, что было ценного, она давно на рынок снесла. Докторам платить – надо? За квартиру платить – надо? За лекарство – тоже надо. Все вещи почти распродала. И хоть бы цену хорошую просила, так нет, за копейки все отдаёт, не торгуясь.

Агавни (тихо, про себя). Не торгуясь? Вот это мне нравится. (Вслух.) Где она сейчас?

Мариам. Не знаю, опять, наверно, на базар пошла.

Агавни. Пойдем, тогда. Нечего здесь попусту стоять, еще, не приведи Господь, заболеешь.

Мариам. Не бойтесь, Агавни-джан, нам доктор сказал, это не заразно. Сказал, его не то вошь, не то еще какая-то тварь укусила.

Агавни. Мало ли, что доктор сказал! Много они понимают, доктора эти. Он, небось, так нарочно сказал, чтобы хозяин с квартиры их не погнал. Пойдем.

Женщины скрываются. Больной остается один. Слышатся быстро приближающиеся шаги. Вбегает Тася. В руках у нее – нарядные туфли. Она швыряет их на пол и бежит к кровати.

Тася. Миша? Миша, ты как? (Щупает ладонью лоб, качает расстроенно головой.) Да ты горишь весь! (Хватает полотенце, мочит в тазике и начинает протирать больному лицо, руки, грудь.) Погоди, я оботру сейчас и тебе легче станет. Потерпи немного. (Капает что-то из склянок в стакан, дает больному выпить, приподняв ему голову.) Вот, теперь лекарство выпить надо. Ну, пей же. (Миша закашливается, отворачивает голову.) Ну, горько, да, знаю. Надо потерпеть, что же делать… Ну, давай, еще немножко осталось…

Миша выпивает остатки лекарства, откидывается на подушку. Тася сидит на его постели, держит его за руку и пристально вглядывается в лицо. В дверь просовывает голову Мариам.

Мариам. А, Тася, вернулась?

Тася. Да. Здравствуйте, Мариам.

Мариам. Как он?

Тася. Плохо. Лихорадка опять. А у меня лекарство заканчивается… И купить не на что.

Мариам. А туфли? На базар сходи, продай. Вот и деньги будут.

Тася. Ходила уже. Нет никого на базаре. Город будто вымер, все по домам сидят, нос высунуть боятся.

Мариам. Тася, слушай, к нам родственница приехала. Богатая очень. Хочешь, приведу ее? Может, она купит?

Тася (обрадованно). Богатая? Вот хорошо. Мариам, милая, тащи ее скорей. Я тебе по гроб жизни обязана буду.