Татьяна

Пришлось натянуть джинсовые скинни и техасскую рубашку в красно-черную клеточку – единственное из нормальной одежды, что она додумалась взять с собой. Татьяна порадовалась, что хотя бы захватила туфли на каблуках, хотя уже через секунду испортила себе настроение мыслью: «Для чего ты стараешься? Ему все равно плевать на тебя, хоть голой приди». Опять стало обидно. Захотелось остаться дома, укутаться в одеяло и страдать, бессмысленно пялясь в окно, но желание его увидеть хотя бы краешком глаза заставило девушку покинуть квартиру.

В галерее, в которой проходила выставка, Татьяна в детстве была не раз вместе с Дашей. Она хорошо запомнила дорогу, просторные белые залы с арочными окнами и странные инсталляции, что украшали там лестницы и коридоры. Посетителей пришло много. В узких проходах порой было не разойтись. Галерея имела множество залов больших и маленьких. Из-за массовости публики казалось, что одновременно во всех помещениях открывались новые выставки.

Татьяна поднялась на четвертый этаж и вошла в продолговатый длинный холл, больше напоминающий коридор с широким проходом. Картины висели на стенах по обеим сторонам. Люди медленно передвигались друг за другом от работы к работе по кругу, как стрелки механических часов. Все еще боясь наткнуться на Вадима, а еще больше на Соню, девушка сразу примкнула к внимательным ценителям современного искусства и встала напротив первой картины, что занимала почти весь промежуток белой стены между окнами.

Панно было полностью сделано из мозаики в советском стиле и изображало огромные чаши весов, с одной стороны которых стояли два одинаковых бесполых человека, а с другой – худой и толстый, тоже бесполые. Чаши пришли к идеальному балансу. Людей художник показал карикатурно, геометрично, только основные черты и части тела, без детализации. Картину наполняла желто-коричневая гамма, что наводило на ассоциации с выцветшим социалистическим плакатом. Называлась она просто «Статистика № 3». Описание поясняло, что художник своей работой хотел передать искажение реальных данных статистическими методами, и абсурдность принятия важных решений на их основе.

Татьяна зависла на минуту в обдумывании этой идеи, а потом, когда ее подвинула невежливая троица зевак, перешла к следующей работе, которая называлась «Статистика № 7». Она показывала учебный класс с безликими, словно отштампованными на заводе, игрушками с одинаково овальными головами без глаз, носов и ртов вместо реальных учеников. Все сидели по струнке смирно на партах, обращенные к учительнице, что стояла в углу с искаженным ненавистью и презрением лицом.

В этой картине мозаика смешивалась с живописью. Фигуры учеников были вылеплены из серой керамики, зато над головами висели живописные облака их мыслей. У пяти ближайших из первого ряда мысли передавали мечты: первый хотел стать музыкантом и играть на гитаре, второй – рисовать летние пейзажи, третий – копаться в документах с непонятными текстами, четвертый – играть в футбол, а последний – решать уравнения. В голове учительницы стояла почти та же картина учебного класса с безликими учениками, только каждому был присвоен рейтинг от тридцати до ста. Татьяна только спустя минуту разглядывания поняла, что эти цифры показывали экзаменационные баллы. Об этом же говорилось и в описании, а еще о бездушности нынешней системы образования, для которой цифры в отчетах важнее реальных запросов ее прямых пользователей – молодых людей, что ищут себя в этой жизни и ровно поэтому не могут найти. Девушка испытала досаду внутри, потому что ее это тоже коснулось. Она решила не задерживаться у картины, чтобы не развивать негативные мысли, хотя они все равно впивались в самую душу.

«Статистика № 11», как гласило описание, отражала жестокое равнодушие к человеческой жизни, как к единице общества, подменяя ее на цифры в многочисленных списках погибших. Из натурального камня серых тонов на все полотно растянулись кажущиеся бесконечными ряды могильных надгробий, которые уходили в перспективу справа налево и снизу вверх. На каменных памятниках, имеющих одинаковую арочную форму, изображались фотографии безликих людей и указывались годы их жизни. В первых четырех колоннах годы смерти совпадали с годами Первой мировой войны: в первом ряду все умерли в 1914-ом, во втором – в 1915-ом и так далее. Годы смерти следующих колонн совпадали с годами Второй мировой войны. А в последней колонне вместо годов жизни стояли вопросы. Эта колонна надгробий являлась самой ближней к зрителю. В каждом памятнике в местах, где должны быть фотографии погибших, художник вставил овальные зеркала. Самое первое и самое крупное зеркало как раз вмещало взрослое человеческое лицо целиком и располагалось на высоте среднего мужского роста.