Татьяна Москвина Смерть- это все мужчины

– Слушаю и восхищаюсь. Отчего это мужчины всегда знают, как переделать мир, но не могут сделать счастливой одну-е/щнсгвенную жешцину? Как тебя губернатор называет - Лев Иосич? Ты не волнуйся, не лечи меня. Я здорова. Ты лучше скажи - а где ты возьмёшь порядок слов? Мы уже проехали боже царя, храни, проехали и борьбу за светлое будущее человечества, и высшую цель партии-благо народа, и социализм с человеческим лицом, и свободную, независимую Россию... Мы приехали, Лёва, на конечную стш-щию. Базар-вокзал. У кого что. Tbi умный, можешь умом приторговать. Я ещё из себя ничего - тоже есть шансы. В апреле вот в Турцию поеду, на море... Всё, Лёва, всё! Вся идеология! И вся Россия! А ты, кстати, что у власти крутишься, какой тебе расчёт? Выгодно это? Или азарт игроц-кий пошёл?

Коваленский ответил не сразу, а предварительно взвешивая что-то на внутренних весах.

– Видишь ли, Александра, я хотел бы тебе доверять. Правда. Но - пока не мог}'. Как меня раздражает эта твоя вода, которую ты нарочно пьёшь... «Ну-ка, чайка, отвечай-ка, друг ты или нет?» Давай ещё поживём, пообщаемся, у тебя первая горячка пройдёт, ты ко мне привыкнешь, может, и домой ко мне зайдёшь вечерком, верно? Может ведь такое случиться? Сейчас откровенничать не стану. А как я, между прочим, смотрелся с губернатором?

– Нормально смотрелся. Воспитанный мужчина средних лет, интеллектуал-перерожденец. Не лебезил и не заискивал. Держал тон специалиста по вопросам. Меня только удивило, как ты элегантно животик подобрал. - Ничего я не подбирал!

– Ну значит, это он сам подобрался, по личной инициативе. Удалось разозлить.

8

Коваленский взял себе ещё порцию коньяка и ядовитым голосом попросил принести самую большую бутылку воды без газа для дамы.

– Это для твоей нравственной чистоты - укрепить окончательно. Итак, я ?- перерожденец? И в кого же я переродился? «В гусеницу», -хотелось мне сказать.

– А чёрт вас разберёт, кто вы такие. Не знаю. Я тебя помню большим скептиком насчёт всевозможных властей и их идеологий. Ты всё Иосифа Бродского декламировал. Как-то силился отличать правду от кривды. А теперь такое впечатление, что ты как-то совсем отошёл от тех мест, где ещё худо-бедно бывает правда.

– Правда? Правда? - скривившимся ртом выговорил Коваленский. - Я тебя уверяю, как историк, если бырусские поняли правду о себе, так они бы всем миром утопились в своих реках.

– Я тоже так думаю. Поэтому и не работаю советником при губернаторе. - А. Понял. Поймала. Расколола!

– Чего тебя раскалывать, когда и так понятно, что ты врёшь как дышишь. - Это сложный вопрос.

– О, безумно сложный. Прожил человек сорок лет с гаком, и ни малейшей пользы никому. Жену довёл, что она чуть не босиком от тебя сбежала, ребёнка потерял, профессии никакой и не было никогда, а мужские гормоны-то своего требуют. Значит, надо в игры играть, надуваться, принимать позы, изобретать значения. Лучше бы научился брюки шить, ведь твой дедушка, отец академика, брюки шил? Вот он был молодцом. А вы с папашей - голо-воморы. Специалисты по головам - чтоб морочить.

– Молчать про отца! - и он ударил ребром ладони по столу.

– Слушай, Лев, я тебе сразу сказала - оформим развод. Он потирал ушибленную руку.

– Да... вспомнили молодость. Как мы с тобой ругались!

– Мы даже дрались. Я об тебя вазу разбила. Красиво было - хрусталь в крови.

– Никакой, говорит, от меня пользы... А Иммануил Кант утверждал, что человек не средство, но цель.

– Кант был девственник. Вещь в себе. Отсюда и вся его философия. Коваленский засмеялся.

– А ты любую философию с этой точки зрения рассматриваешь? - А я всё с этой точки зрения рассматриваю.

– Знаешь, интересно мне с тобой. Я думаю, у нас, Александра, взаимопонимания настоящего, какое бывает у родственников, у друзей, у супругов, - нет, не было и не будет. И быть его не может. Нам надо договариваться, как договариваются соседствующие державы - дескать, тут у нас совместные полёты в космос и боевые учения, а тут - граница на замке и визовый режим. Надо будет специально собраться и проверить хорошенько сферы общих пересечений. Tbi чего-то во мне совсем не понимаешь. Может, я что-то исправить

– хочу.. Может, не так уж беспечальна моя жизнь. Может, ты мне нужна.

– Славный текст, как в бразильских сериалах. В них герои так общаются друг с другом: «Давай поговорим о наших отношениях». Начинают говорить. Садятся на диван. У них огромные всегда диваны... Через месяц включаешь телевизор - сидят! Неудивительно, что у них там в Бразилии кризис... Мне, ей-Богу, домой надо. Завтра с утра бабушку хоронить. Жизнь не даёт соскучиться. Спасибо, что развлёк меня сегодня, это было очень познавательно.

– Дождался! Домучился! Спасибо сказала. Ладно, завтра позвоню, и не волнуйся - водила тебя доставит куда хочешь, даром я, что ли, перерождался и душу чертям закладывал, всё как у людей - шофёр, «мерседес», Армани, Хенесси... Хочешь, в субботу поедем с моими немцами за город? - Нет, Лёва, не поедем.

Он хотел поцеловать меня на прощанье, но я уклонилась.

ПЯТЬ ?- ПЯТНИЦА