Татьяна Пельтцер. Главная бабушка Советского Союза

Евгения Сергеевна опасалась, что рано или поздно они могут остаться без своего московского жилья. Пускай Пельтцеры и числились временно выбывшими с сохранением права на жилплощадь, но мало ли что может произойти в их отсутствие. Сошлются на то, что площадь простаивает пустой, в то время как квартирный вопрос становится все острее и острее – и выпишут на нее ордер кому-нибудь другому. Или соседи самовольно собьют замки и займут комнаты по праву того, кому нужнее. Такое в то время часто случалось. Ходи потом, обивай пороги, добивайся правды, и неизвестно, добьешься ли еще. А если и добьешься, то в лучшем случае – пустых стен. Обстановку уж точно растащат дорогие соседи.

Ивану Романовичу тоже хотелось вернуться в Москву, к Коршу, но было немного неловко перед Раксановым. Только приехали, едва-едва освоились и уезжать? Это выглядело как предательство по отношению к старому товарищу, протянувшего Ивану Романовичу руку помощи в тяжелый жизненный момент. Но Раксанов все понял правильно. Он порадовался за Сашу и сказал, что не возражает против возвращения Пельтцеров в Москву, только просит доиграть сезон. Иван Романович, счастливый от того, что все так хорошо устроилось, конечно же согласился. Более того, за оставшееся время он подготовил себе замену – молодого актера Ефима Островского, имевшего большие способности к режиссуре. Впоследствии, уже в тридцатые годы, Островский возглавил театр, который к тому времени был переименован в Ейский городской драматический театр.

В Ейске Таня впервые в жизни влюбилась по-настоящему. В коллегу, актера Александра Яковлева, высокого статного белокурого красавца. Яковлев был на четыре года старше Тани. Сценический опыт у него был не такой большой, но вот жизненный… Яковлев воевал в Первой конной армии Буденного. Он был единственным участником Гражданской войны в передвижной труппе театра и невероятно гордился как своим героическим прошлым, так и своей ловкостью. Во время поездок по станицам Яковлев любил подойти к станичникам, упражнявшимся в рубке (этому занятию казаки на досуге предавались очень часто) и с показным смущением попросить одолжить ему шашку. Казаки переглядывались, предвкушая, как сейчас они посмеются над городским неумехой, и охотно давали шашку, с которой Яковлев, как и положено актеру, разыгрывал целую сцену. Сначала осторожно пробовал остроту лезвия большим пальцем, чего ни один понимающий человек сроду делать не станет, и восхищенно цокал языком – ой, какая острая, как бы не порезаться. Затем он производил пару-тройку неуклюжих взмахов, вынуждая собравшихся на потеху казаков расступиться, после чего в мгновение преображался и молниеносными ударами рубил лозу, если перед ним была лоза, или же нарезал ровными аккуратными пластами глиняную «голову». Сделав дело, Яковлев спокойно возвращал шашку онемевшему от удивления владельцу, говорил «хороша сабелька» и уходил, провожаемый недоуменными взглядами станичников – что это было?

Роман был бурным и, как все бурные романы, длился не очень долго. Чувства у обоих начали угасать примерно в одно и то же время, потому расстались друзьями.

– Семья из двух актеров – это же ужас что такое, – говорила потом Евгения Сергеевна, не одобрявшая Танинного выбора, но и опасавшаяся высказывать свое мнение до той поры, пока роман был в разгаре. – Вот сама представь, что бы было, если бы твой папаша женился бы на актрисе? Вы росли бы, как беспризорники, голодные, холодные, раздетые… Разве актеру есть до чего-то дела, кроме театра? Скажите спасибо мне за то, что у вас есть дом и все, чему положено в нем быть!

– Душенька, – ласково отвечал на это Иван Романович. – У меня никогда и в мыслях не было жениться на актрисе…

Было ли не было, кто его знает. Однако в 1946 году он женился на актрисе Ольге Супротивной, которая была всего на год старше его дочери. С Ольгой Иван Романович познакомился в 1924 году в Третьем театре РСФСР, бывшем Корша. Быстро вспыхнувший между ними роман привел к тому, что в 1926 году Иван Романович и Евгения Сергеевна расстались, но брак с Ольгой Иван Романович зарегистрировал спустя двадцать лет.

Но не будем забегать вперед.

На дворе – лето 1922 года. Совсем недавно, в мае ВЦИК издал декрет «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР». Новая экономическая политика делает первые шаги. Вслух все в один голос твердят, что возврата к старому быть не может, но шепчутся о том, что со временем все вернется на круги своя, потому как уже начинает возвращаться.

Семейство Пельтцеров едет из Ейска в Москву.

Все счастливы.

Счастливы настолько, насколько можно было быть счастливым в Советской России образца 1922 года.

Глава девятая Третий театр РСФСР