Татьянин день

Я бы хотела, чтобы на моих похоронах все были в белом и улыбались. Дресс-код и хорошее настроение! Воющих ссутуленных старух в мрачных черных облачениях я бы не извещала о моей смерти! Они узнали бы после! Или были бы четко проинструктированы. Вплоть до того, что с них брали бы расписки, в которых они зарекались бы не устраивать из прощания многоголосье плакальщиц, а тех, кто нарушал бы обязательство, омрачив мой уход завыванием, их под руки вытаскивали бы специально нанятые крепкие парни с белозубыми улыбками и крепким накачанным телом. Я бы не побоялась быть непонятой! Много цветов… Белых цветов. Это были бы каллы! Изящные свертки на длинных зеленых ножках – самое прекрасное в мире растение. И музыка… Обязательно Вивальди! Живой оркестр, исполняющий «Времена года» – там есть все: трогательность, грусть, изящество, энергия… Место для прощания – огромный белый шатер в цветущем саду (при условии, что мероприятие будет летом). В более прохладный сезон я бы предпочла огромный белый зал, специально арендованный в честь такого важного события. Лавки, для удобства гостей, чтобы прощание с телом не было повинностью, которую надо было бы перенести на ногах. Я – в светлом изящном платье – отдыхаю на смертном ложе, спокойная, похожа на спящую принцессу. Ритуал на кладбище, сопровождаемый легкой музыкой, краток, лаконичен и никакого публичного закапывания! Попрощались и вернулись в шатер (или зал), в котором уже засерверованы красивой светлой посудой столы. Еда – тоже в светлых цветах. Никаких стандартных компотов, супов, блинов, кутьи, пирогов! Я предпочла бы сладости! Воздушные и вкусные сладости! Легкие закуски. Шампанское. Ведь не есть приходят на поминки! Примерно так… То, что пришло в голову. Конечно, я бы продумала все детали более досконально, приди в мою голову сумасшедшая идея сочинить сценарий своих собственных похорон.

– Мы как те жрицы, – голос Борковской вернул меня к реальности, я повернулась к сидящим за столиком Таням, прислушиваясь к их негромкой беседе. – Останки, которые нашел муж твоей соседки, Дуня. Ты сегодня рассказывала: на раскопках археологи нашли древнюю могилу, в которой лежали четыре женщины, какие-то жрицы, жившие много лет назад. Служили Богам, которые их забрали… Даже письмо там нашли… И сон кто-то видел вещий – все сходится.

– Не письмо, а свиток нашли, – возмутилась Дуня, обрадовавшись, что ее история стала интересна.

– Свиток, письмо – какая разница…

– Точно, там про сон, в этом свитке было написано, – спохватилась Дунаева, – что одной из них приснилось, будто Боги их заберут в определенный день, они собрались все вместе и…

– Душа покинула тело, – закончила Борковская, она напоминала девчонку из пионерского лагеря, рассказывающую подружкам страшилку.

– Ну, ладно, сон есть – приснился Карасику, и письмо она написала, – пыталась быть скептиком Таня Баль.

– Не письмо – сценарий, – уточнила Карасева.

– Сценарий, какая разница. Ну, а Боги? Кто нас собрал? И забрал?

– Неужели ты не поняла, Таня? СОТА! СОТА нас собрала и забрала. Это же очевидно, – Борковская посмотрела по сторонам и поежилась, будто от холода. В пустом зале кафе стало немного темнее. Все четыре Татьяны заметно занервничали.

Я вдруг испугалась этой зловещей сказки про жриц, в которой СОТА становится вдруг отрицательным персонажем и начинает мстить повзрослевшим девочкам, сплотившимся когда-то давно, за невнимание. Мне подумалось, что это славно, что я не стала частью их жизни, потому что не была готова уйти из жизни, разлетевшись по стенам забегаловки. Получается, что СОТА не друг, а враг?

– Я так не думаю, – ответила Таня Баль, на мои мысли.

– Не думала! – поправила ее Карасева. – Теперь в прошедшем времени: не думала, не видела, не сделала…

– Ну, да не сделала, – закивала Дуня.

– Значит, в следующей жизни, – растерянно произнесла Баль, пожав плечами.

– Нам бы только встретиться! – торопливо добавила Борковская.

– И все сделать по-другому, – кивнула Баль.

– И детишек нарожать, – чуть хрипло отозвалась Дунаева.

– И замуж выйти за хороших людей, – поддержала Карасева.

– И в тюрьмы не садится, – подытожила Баль.

Тани сцепили крепко руки и застыли в ожидании чего-то. Я медленно встала со стула и подошла к их столу. Они больше не смотрели на меня, были сосредоточенны, чуть склонили головы и закрыли глаза. Я неслышно двигалась за их спинами, мягко вышагивая, будто кошка. Останавливаясь возле каждой, внимательно разглядывала неподвижных женщин, напоминающих фарфоровых статуэток, казалось, они светились мягким теплым светом, я стремилась запечатлеть, заархивировать в памяти их образы, провожая в последний путь четырех жриц, предстающих пред моим взором в последний раз. Я расставалась навсегда с доблестной СОТОЙ!