Татьянин день. В паутине обмана

— Ну, говорил про тот скандал, когда Генка с каким-то алкашом на Димку наехали… Им этот приятель Генкин показания дал… Ну, типа она с хахалем Генку и замочила… то есть мы с Димкой. Я ему рассказала, что в аэропорту была, и про таксиста, который меня вез. Он говорит — найдем, проверим…

— Ну и хорошо, у тебя алиби будет, — заметила Таня.

— Ага, алиби! Таксист меня прямо к Генкиному подъезду привез. Он и Димку наверняка видел. И не только он. Соседка кого-то углядела в глазок. По описанию — точно Дима. Так что оба мы теперь в ловушке.

— Черт меня дернул рассказать тебе про эту кассету, — с досадой проговорила Разбежкина, — Если всплывет информация о ней…

— Тогда, — подхватила Нина, — это не только нам с Димкой приговор, но и ты окажешься замазанной. Жаль, что Сергей в больнице, он головастый, могли бы вместе подумать.

— Нет, Нин, Сергей нам сейчас не поможет, — возразила Таня, — Я вот попыталась с ним поговорить, а он меня выгнал, даже слушать не стал. То ли он после аварии изменился… не в лучшую сторону, то ли его Баринова так настроила… Ладно, я знаю, кому на нас сейчас будет не наплевать. Пойдем, — она решительно встала и повела совсем сникшую Перепелкину к себе домой.

— Ну, будем чай пить? — весело предложил Игорь, входя в кухню и увидев Таню с подругой. — Впрочем, судя по вашим лицам, надо что-то покрепче.

— Слушай, Игорь, тут такое дело, — начала Таня. — В общем, у Нины проблемы, и ей нужна помощь. Рассказывай, — велела она подруге.

Татьяна Баринова примчалась домой из больницы, где ей сказали, что Сергея вот-вот выпишут.

— Может быть, даже завтра разрешат забрать, — возбужденно тараторила она. — Туся, к приезду Сергея все должно сверкать, понимаешь? Стол надо сервировать поярче, пусть у него глаза от белых халатов отдыхают. Врач говорит, Сереже сейчас нужны положительные эмоции…

— Это уж по твоей части, — проворчала домработница.

Внезапно Татьяна пошатнулась и почти упала в кресло.

— Ой, меня эти приступы просто замучили. Голова — как закружится, и тошнит… — проговорила она слабым голосом.

— Точно, и меня — тоже, — вырвалось у Туей, — Тошнит… от твоего вранья! И когда только тебе самой надоест?! Долго еще притворяться будешь? Я твой тест на беременность нашла. Давно уже.

— И что с того? — спросила Баринова, будто не понимая.

— А то: отрицательный он. Танечка, — умоляюще продолжала Туся, — не надо тебе этого! Я же вижу — ты и злишься, и от страха трясешься: вот раскроют обман, вот останусь в дурочках.

— Мне доктор беременность подтвердил и справку с печатью выдал, — по инерции продолжала сопротивляться Татьяна.

— Еще бы не подтвердил! — ничуть не удивилась Туся, — Если тебе надо, ты чего угодно добьешься. А только тем, кто, правда, ребенка ждет, справки да печати не нужны. Таточка, девочка моя дорогая, ты же сама себя в тупик загоняешь. Ну хорошо, сейчас схитрила, Сергей к тебе вернется… — и то не к тебе, а к ребенку. А дальше-то что? Был ребеночек, а потом рассосался? Кому от всего этого хуже станет? Только тебе.

— Туся, — тихо произнесла Баринова, — ты только не говори пока ничего Сергею. Я сама ему скажу, честное слово. Я же понимаю… Только не теперь. Мы с Сережей уедем далеко-далеко, в другую страну. И будем там вдвоем, он и я. И никакой

Разбежкиной, и ничего вот этого. Понимаешь, он ее просто забудет. Для него все это уже будет не важно. И тогда я скажу.

— Забудет он ее, как же, — усомнилась домработница. — Столько лет не забыл, а тут — забудет.

— Ты не понимаешь — теперь ситуация совсем другая! Она же от него ребенка скрывала! Он ее за такое никогда не простит. И вообще, она замуж выходит. Значит, Сергей ей не нужен. А мне нужен…

— Ничего-то ты, девонька, не понимаешь, — горько произнесла Туся, опуская голову.

— Тусь, ты, главное, не вздумай ему сказать. Вообще никому ни слова. Если он сейчас меня бросит… У меня уже не будет другого выхода. Или ты этого добиваешься?! — На глаза Бариновой навернулись слезы.

— Бог с тобой! — Домработница страдала из-за своей любимицы едва ли не больше, чем сама Татьяна. — Я ведь чего боюсь — как бы от твоего обмана…

Она не договорила, потому что в этот момент в гостиную вошел Олег Эдуардович.

— Привет, подружки, — он удивленно уставился в их мрачные лица. — У вас что, заговор? Ну-ка, рассказывайте, что здесь происходит?

— Туся мне опять нотацию читает, — пожаловалась Татьяна.

— А что еще делать? Совсем девчонка слушаться перестала. Я ей говорю: полежи, отдохни, а она все время куда-то усвистать норовит, — отозвалась вторая «подружка», и Татьяна облегченно вздохнула: будет молчать, не выдаст… Никому не выдаст!

— Ты ее еще в угол за это поставь. Танюшка у нас уже взрослая. Скоро меня дедулькой сделает, — он ласково обнял дочь, — Девочка моя золотая!

7