Тáту

Я, наверное, слабовольный человек, как написал мой начальник курса в аттестационной характеристике, таким меня считал и мой классный руководитель. Вот уже в который раз я не могу справиться со своими эмоциями и словно маленький ребёнок сижу и плачу перед ней, не в силах сдержать этих слёз. Что они? Жалось к самому себе от горечи потери или слёзы уходящей от меня любви. Хотя, что такое любовь? Порою мне казалось — я познал это великое чувство. Сейчас я вижу, что это был лишь наметившийся к раскрытию бутон, а настоящий цветок, возможно, где-то впереди таит силу своего аромата. Чтобы познать любовь, нужно испить эту чашу до дна, выстрадать до последнего глотка, каким бы горьким этот напиток не оказался. Ничто в жизни не проходит бесследно. За ошибки необходимо платить суровой ценой. Торможением, утратой и поисками нового пути. И сегодняшнее одиночество — закономерный результат.

05.01.1998, 2:20

Вот и прошёл Новый год! Счастье-то… А и нет его у меня: «Один, совсем один». Глубоко депрессирую. Вроде и веселюсь, смеюсь, улыбаюсь, напиваюсь, а внутри пустота. Одиночество продолжает съедать меня изнутри, выворачивает мозг наизнанку, выпотрашивая мои согбенные чувства, выплёскивая через стенки невидимого сосуда и счастье, и радость, и любовь. В итоге остаются лишь страдания и боль…

Я ненавижу себя за эту депрессивную слабость, которая подобно ржавчине разъедает мои «железные мозги», которая словно паук опутывает затравленное сознание. О боже, как плохо и невыносимо быть одиноким! А может, это не одиночество, ведь вокруг столько друзей-знакомых… но нет одного любимого человека. Где ты? А может, я уже потерял его и мне не суждено более. Осталось лишь страдать по утраченной любви. Хочется надеяться на обратное.

Улыбайся, хоть внутри тебя слёзы и плач, нужно быть сильным. Иначе зачем топтать эту Землю.

Прошёл Новый год. Встретил его так, как и планировал два месяца назад. Попросил старшую медсестру поставить на новогоднее дежурство. Двойная оплата и компания заключённых маньяков-убийц-насильников в психбольнице.

02:45, осталось спать три часа. Завтра, то бишь сегодня — мне на сорокавосьмичасовую работу, перед которой будет построение курса. Как хорошо, что буду не один, и шершавые рукава курсантских шинелей будут прикасаться ко мне, и мы пройдём строем, с равнением направо, под ещё не проснувшимся небом по скрипучему снегу перед трибуной с начальником факультета. И одиночество останется в сегодняшнем письме. И в это общежитие на Карповке я вернусь часов этак через шестьдесят, но уже другим. Как хороша жизнь, что даёт нам такую палитру чувств! Спокойной ночи! Пусть сбудутся все пожелания или хотя бы основное из них. Хотя, с чего это я о себе распинался. Вот где прячется эгоизм.

Может, купить тамагочи? Симбиоз машины, компьютера и искусственного друга или точнее суррогат.

Уснул сидя за столом, с ручкой в руке и с ощущением вселенской неудовлетворённости, навалившись щекой на угол старины-дипломата.

24.03.1998

Проходит питерская зима. Выкарабкиваюсь из этой болезненной депрессии, в которую невольно загнал себя. Тройными тренировками и меганагрузками на работе наивно хотел затуманить мозг и ввести тело в анестезию. Ещё хвораю и субфебрильно лихоражу. Пью антибиотики. Лежу в одежде под шинелью, но в голове ощущается какое-то прояснение. Четыре дня ничего не ем. Тошнит. Да и нечего есть. Пусто в кошельке, пусто в холодильнике и закромах. Пью чай, подслащённый просроченным «калполом», принесённым с работы…

Сегодня ко мне зашёл главный тренер города по сверхмарафону Борис Вязнер:

— Как ты, Слава, побежишь сотку в Москве на Чемпионате России?

— Нет. Извините, меня, Борис Николаевич. Перетренировался, наверное! ОРЗ длительное. Пропущу старт.

Он ушёл, а мне стыдно стало перед ним и перед городом, честь которого я должен был защищать в Черноголовке. Стыдно за то, что лежу, как немощь, скулю сам на себя и не могу даже на улицу спуститься от усталости… Интересно, как он меня нашёл? И как догадался, что я дома?

Прошло восемь месяцев. В бреду болезни всё думал о ней: каждый час, каждую минуту своего существования представлял её образ. Одиноко мне, до боли в душе, до глубины самых потаённых её закоулков. Я подобен заброшенному на глубокое морское дно камешку, куда в пучину не долетает солнечный луч. Порою мне кажется, что болезнь моя проявляется не только немощью тела, но и порабощает мозг, который соответственно подаёт неверные сигналы. Наверное, это не та депрессия, что я вижу у своих пациентов, которые сворачиваются на кровати подобно коту, отказываются от мира и застывают в кататонии… Дай Бог, чтобы не прийти к такому финалу.

Сегодня я пришёл к ней. Хотя не знал зачем, для чего иду, чего хочу добиться своей встречей с ней. Но шёл… просто, чтобы увидеть её глаза, почувствовать запах кожи, волос, услышать голос, пусть со сталью, но всё же лучше, чем молчание в телефонной трубке или за железной дверью, лучше, чем подсматривание в глазок.