Татуиро (Serpentes)

Проём двери и квадратное окошко, ничем не прикрытое, набирали ночной темноты. И огонь, тихо живший в очаге, становился ярче. Берита смотрела на молодую женщину, сидящую перед ней на полу с подобранными под цветную тайку ногами. Совсем девочка с виду, вон какая шея худая. Но рот сложен упрямо, и глаза серьёзные, почти злые. Да, ей нужны знания, иначе её упрямство не те горы свернет.

— Я могу дать тебе ответы. Не все. Но ты должна дать ответы мне.

— Я?

— Ты сделала круглые глаза. Хочешь меня обмануть?

— Я? Нет! — Найя махнула рукой, пожала плечами, стараясь не путаться в словах, — ты спрашиваешь. Тебе нужны ответы. Про меня? Нужны?

— Мне нужны ответы. Про тебя.

— А никому не нужны!

— Откуда взяла?

Найя вспомнила недавнее прошлое. И стала перечислять, водя рукой по колену:

— Вождь говорил своё про меня. Эта женщина, мать мальчика, она думала про меня — своё. Думала, сама знает ответы. И Акут…

— А он что?

— Он не хочет ответов. Он…

— Он любит. И боится твоих ответов. Ещё?

— Всё. Я болела. Никого не видела больше.

Берита потерла руками колени, собирая на них юбку. Найя заметила, что старшие женщины в племени носили не тайки, которые так легко снять, выдернув пару деревянных шпилек из драпировок, а обычные такие человеческие юбки. И обёрнутые вокруг груди однотонные повязки, края которых стягивались кожаными шнурками. Были похожи на старых цыганок поэтому.

— Твои глаза остры, маленькая женщина. И ты просишь знаний не для того, чтоб сварить из них еды или выбросить их в воду. Но знания ранят. Видишь меня? А я была такая, как ты. Только лучше.

— Да будут боги…

— Хватит. Пусть лучше Боги дадут тебе силы, чтоб знания не сломали тебе плечи.

— Я не боюсь.

— Глупые не боятся. А ты приготовь себя, как охотник перед большой охотой. И я дам тебе столько, сколько сможешь выдержать.

Мышелов мелькнул наискосок через хижину, и женщины повернулись к ложу, прислушиваясь. Акут под шкурой заворочался и стих.

— Спит, — сказала Берита, — скоро проснётся. Наше с тобой время — вот такое, — она отметила ногтем половинку толстого пальца.

Найя поднялась и ушла в угол, где спрятала узелок с семенами. Положила его на пол перед Беритой, развязала хвосты тряпки. Посмотрела с вопросом, собираясь спрашивать. Но знахарка, поняв, заговорила сама, подбирая слова попроще:

— Все любят. От доброй любви рождаются красивые дети. Так устроен мир. Но редко приходит другая любовь. Злая. Тогда мужчина — Еэнн, женщина — Айна. Он делает с ней, что хочет. Она делает с ним, что хочет. И даже если оба убьют друг друга, глядя в глаза, в которых нет человека, только звери без имени, то будут любить — до последнего дыхания. К Акуту пришла такая любовь. Он нашёл её на песке, принёс в дом, укрыл от всех и — любит.

— Но я… Я не люблю его так! Я его — не люблю!

— Любишь. Так любишь.

Найя смотрела на старуху с ненавистью. Ей казалось: с затенённого потолка спускается толстая паутина и прилипает к голове и плечам. Да как они смеют тыкать ей тем, чего нет! Она сама решит, кого ей любить! Уж не этого черномазого урода, почти старика, от которого пахнет козлом, а потные волосы вечно слипаются на концах.

— Это мое знание, Вамма. Теперь я хочу твоего.

— А про семечки?

— Потом. Сначала скажи мне. Ты правда пришла из моря?

Найя подумала о лице мастера, когда он говорил об этом, сам не веря и не желая правды, но правда была в том, что нет у неё ртов на шее — жабр, догадалась она тогда. И голова закружилась от количества вопросов, которые хотели ответов. Тут, в этом мире, были племена, жившие под водой? Или и сейчас есть? И где этот мир? Что он такое? Хорошо, она будет честна с Беритой. Чтобы после спрашивать — без конца.

— Я пришла не из моря.

— Откуда? Из леса за большой рекой? Или… — Берита сложила пальцы в охранный знак и оглянулась на дверь, — из степей за серыми скалами?

— Берита… Мой мир — не здесь. Я не знаю, как рассказать. Нет тут моего места, совсем нет. Мой мир — другой. А где он — я не знаю!

Она жестикулировала, меняла выражение лица, помогая словам, и отчаивалась, понимая: деревенская бабка, хоть и умная, не поймет, как это — прийти из параллельного мира… Но Берита просто кивнула, оставив Найю с открытым ртом:

— Миры, через которые летит мёртвая птица. Я так и думала. Понятно, почему ты такая. Мир другой, люди другие. Но хоть женское у тебя всё на месте.

— Птица? — ответы множили новые вопросы. И Найя снова пожалела о том, что нет бумаги, нет карандаша, записать, пока не вылетело из головы.

— Скажи, Берита…

— Дай мне ещё один ответ и получишь свой. Мне скоро уходить, Вамма.

— Хорошо.

— Как ты пришла?

Холод ноябрьской степи кинулся из воспоминаний, и плечи Найи покрылись мурашками.

— Нет! Не говори, что было. Скажи, как ты пришла? Как?