Татуиро (Serpentes)

Но в этой Найя распознала чужую и вытолкнула её из головы. Не забыв вставить память о ней в нужное место узора, подцепив пальцем и ткнув в плачущую от пустоты дыру в нем.

… - Всё, пойдём! — поднимаясь, поцеловала мальчика в мокрую щёку.

Идя по ступеням к распахнутому входу, чутко слушала, но вокруг снова — тишина, прошитая слабым потрескиванием огня.

— Дом очень большой. Не отходи от меня.

— Да, — ступая с ней в ногу, прошептал мальчик.

На пороге они оглянулись. В свете факелов, ровно тянувших к небу толстые оранжевые языки, площадь лежала пустая, огромная, как ночное озеро. И на другой стороне, откуда они прибежали, светился прогал в чёрное небо, смазанный кровью вечерней зари.

— Ну… — сказала Найя. И сделала шаг под арку.

Купол, накрывший здание, был огромен, как ещё одно небо. И как звёзды ночное небо, каменную кладку усеивали огни факелов, что поднимались всё выше, освещая широкую лестницу. Факелы, торчащие из витых розеток, перемежались с оконцами на стенах круглой башни, а внизу, почти у их ног, башня становилась колодцем. Широкая лестница спускалась вниз спиралью, прижатой к стене, освещённая ожерельем факелов. А между ними — тёмные норы вместо окон.

Найя сделала шаг и заглянула в колодец, вытягивая шею. Мерути крепко держался за её подол.

— Смотри, — сказал шёпотом. Напротив над бездной висел каменный язык, гигантская ложка с площадкой в центре.

— Зачем это?

Найя не ответила. Сжав зубы от боли в татуированном плече, она вдруг снова увидела: из тёмных отверстий меж лестниц ползли, извиваясь, змеи, толстые и цветные, шурша и потрескивая кожей о шероховатые камни, стекались сверху и снизу в вогнутую чашу гигантской ложки и сплетались в огромный клубок, щетинившийся плоскими головами. Клубок стоял, покачиваясь на множестве сильных хвостов. Сотни змей, а может, тысячи, и все глаза смотрели на неё, а пасти, открываясь, мелькали чёрными плётками языков.

— Ахашш… — шелестело в её голове, — ахашш… ахашшш…

— Зачем это? — повторил вопрос мальчик. И она ответила, прогоняя видение:

— Не знаю…

Отвела глаза от вогнутой чаши, осматривая стоящие на лестнице скульптуры, колонны, узкие проходы в стенах.

— Мерути, — сказала медленно, чтоб не спугнуть правильный вопрос, — куда идёт Оннали? Вверх или вниз?

Пространство внутри здания то наполнялось видениями, то снова становилось пустым резко, как по шелчку выключателя. И Найя, следя, чтоб не вздрагивать, порадовалась, что мальчик не видит показанного ей.

Подняв к ней серьёзное испуганное лицо, он ответил шёпотом:

— Из башни. Вниз…

— Ну что ж…

Идя в сторону спуска, она вспомнила мастера. Его страдальческое лицо над ней, когда срезал по живому татуированную в другом мире змею. Будто себя резал. Любимый. Повела плечом и накрыла татуировку краем тайки.

— Пойдём, маленький.

Глава 69 Горе Онны

Дерево мостков вокруг площади в последний раз подставляло себя под людские подошвы. Мягкое от воды, пружинило под ногами, грело босые ступни, лаская. А люди шли и шли, здоровались, прижимая руку к груди, желали друг другу хорошего, останавливались поговорить и занимали места у самых перил, чтоб лучше видеть, как от реки по широкой дорожке, обрамлённой яркой зеленью, пойдет вереница девочек в венках из речных цветов.

Снова был вынесен из большого дома резной трон, суетились жёны Мененеса и их помощницы, развешивая гирлянды цветов и устилая дерево вокруг трона шкурами.

Птицы кричали, как новенькие флейты. А флейты, рожки и барабаны вплетали звуки в их песни, в шум ветра, бегущий по макушкам деревьев, в гомон праздничной толпы. Сырая глина площади, еле успевшая подсохнуть, была засыпана охапками травы и брошенными поверх циновками. И выложены по кругу временные очаги, чтобы не было недостатка во вкусной новой еде.

— Ну, где они? — невысокий Кайру демонстративно почесал выпяченный живот и оглянулся на собравшуюся толпу, — так и с голоду помереть…

И, поймав благосклонный взгляд вождя, вышедшего под клики толпы, вскинул тощие руки, завертелся волчком так, что полосатая тайка показала сверкнувшие худые ягодицы.

— Дочери Айны! Ждём вас! Ждём!

Запрыгал, кривляясь, но посматривая, не сердится ли Мененес. Тот махнул рукой одобрительно. И толпа взорвалась криками, согнавшими с веток стаи лесных птиц:

— Дочери Айны! Эйй-яя! Где наша еда? Мы ждём!

Онна всплеснула руками, любуясь, как красиво скользят по запястьям браслеты. Вокруг притопывали мужчины, мерно выкрикивая призывы дочерям Айны, женщины хлопали и иногда визжали, когда мостки начинали раскачиваться. Бегающие под ногами дети разыскивали своих матерей и скакали поблизости, не упуская их из виду.

Все любили первую еду. Через несколько дней станет слишком тепло и большие грибы уйдут, их хватает наесться во время праздника, а потом всё реже попадаются они вокруг деревни.