Татуированная любовь

Более общительной? Ну да, она все время орет по факту и не слишком-то много сказала по существу. Она этим походит немного на Солис. Та тоже все время что-то болтает, но, как правило, ничего стоящего в ее потоке речи нет. Кстати, я очень надеюсь, что родители не будут звонить Солис после всего, что произошло. А то она мне весь мозг выест.

Я выкурил еще три сигареты, а отец за это время допил свое пиво и, не вставая с лавки, бросил банку в самую дальнюю урну. Пустая банка брякнула о стенку и упала на землю. Какой придурок! Я засмеялся, а он, нахмурившись, повернулся ко мне.

– Смешно тебе! Давай, теперь ты брось свою, посмеемся вместе, – говорит он с улыбкой.

Окей.

Я трясу банку, чтобы проверить, осталось ли еще что-то внутри. Она была почти пуста.

Сделав последний глоток, я посмотрел, где находится урна. Ага, нормально. Главное не ударить в грязь лицом, ведь я сижу дальше, чем он, да и на улице уже темно. Я прицелился и бросил. Снаряд улетел прямо в цель и упал в урну, даже не задев ее стенок.

Спасибо тысяче баскетбольных партий, которые мы сыграли с Бенито, когда было совсем нечего делать.

Отец присвиснул и, улыбаясь, повернулся ко мне.

– Браво! Целишься ты настолько же хорошо, как и рисуешь, – говорит он.

Просто я всегда проводил гораздо больше времени на спортивной площадке, чем на стуле в классе. Вдруг, в потоке моих воспоминаний, до меня дошло то, что пытался сказать мне отец.

Я «целюсь настолько же хорошо, как и рисую»? Что конкретно он хотел этим сказать?

На какое-то мгновение между нами вновь повисла напряженная пауза, но вскоре он прервал ее, пытаясь снова оказать на меня давление. Он ведь не видел то, что…

– Представляю, как тебе должно быть скучно слушать болтовню старого придурка, но все же…

Я выдержал долгую паузу. Блин, да к чему же он клонит! Я весь как на иголках: он о рисунке мне говорит или нет?

– Прежде всего, я никоим образом не против тебя, и я прошу обратить на это внимание, – начинает он.

Так, начало не слишком-то хорошее. О чем он думает? Что мне теперь стало гораздо лучше, как только он мне все это выложил? Старый придурок, как он сам сказал!

Одна из первых вещей, что я понял в этой жизни: все против меня! Потихоньку я свыкся с этой мыслью. Даже с Бенито и Солис всегда нужно быть начеку. Никогда не знаешь, о чем люди думают и что от них можно ждать.

– Даже если ты не хочешь в это верить, мы все за тебя. Никто не заставлял нас брать над тобой опеку. И я могу принять многие вещи. Ты куришь марихуану? Окей. Ты все время молчишь и практически никак не общаешься, какие бы на то причины ни были? Тоже ладно. Внешний вид, татуировки, то, какой ты есть, – тоже все нормально. Я очень открытый человек и не испытываю никаких проблем при общении с тобой. Даже твой недавний гнев, я все понимаю. Но…

Но? Не нравится мне это «но». Попахивает неприятностями, и это меня крайне нервирует, поскольку еще не знаю, о каких неприятностях пойдет речь.

Я нервно вытаскиваю из пачки еще одну сигарету. Чем больше он говорит, тем меньше понимаю, что ждет меня в будущем.

В течение нескольких секунд не происходит ничего. Потом он наклоняется ко мне. Я отпрянул от него, лишь бы меня он не задел.

Что он делает? Определенно, он такой же чокнутый, как и его дочь. Он что, задницу решил тут почесать передо мной? По его выражению лица и жестам я понял, что он ищет что-то в заднем кармане. Наконец, нашел. Я даже дымом сигаретным подавился и закашлялся как придурок, когда увидел ЭТО. Тот самый кусочек бумаги, который немногим ранее я видел между грудями Елены. Давление взлетело со скоростью космической ракеты, и я весь покраснел. Ну какая же сучка!

– Но вот с этим я согласиться никак не могу, – сухо добавляет отец.

Тяжелая пауза. Я смотрю ему прямо в глаза и не двигаюсь. Время, кажется, остановилось еще несколько секунд назад, до того, как он развернул эту бумажку. Мои эротические каракули предстали перед нами во всей красе. Страшно…

– Елена показала это матери. Я поднимался к тебе наверх именно для того, чтобы поговорить об этом. Думаю, мне не нужно тебе рисовать картинки, чтобы ты представил себе, как моя жена была шокирована, увидев это.

Ну почему же. Я прекрасно себе это представляю и мне очень жаль, что не смог увидеть этого своими глазами.

Я вздыхаю и зажимаю нос, пытаясь скрыть вырывающийся против моей воли смешок.

– Ты достаточно одаренный художник, но, знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы ты… как бы это сказать… не рисовал больше мою дочь. Надеюсь, ты понимаешь меня?

Я приподнимаю одну бровь и киваю.

Хорошо же она потрудилась, однако, придумать историю на кухне и все остальное…

Сжимаю кулаки и глубоко затягиваюсь, докуривая одной затяжкой сигарету до конца.