Татуированные души

Вместо этого она пристально смотрит на Ньям. Она не бросает вызов. Но по тому, как она держит свой блокнот, понятно, что она ее нисколько не боится.

— Нет, только воды, спасибо.

Улыбка Ньям исчезла. Она слегка опускает голову. Если бы я не знала ее репутации, я подумала бы, что хозяйка заставила ее оробеть.

Отправляясь на кухню, хозяйка улыбается мне: не поддавайся. Не стоит ползать в ногах у этой девчонки, словно она мне приказывает.

После ее ухода принцесса умолкает. Слышен стук дождя по жестяной крыше, редкие прохожие бегут прятаться в укрытия. Мне интересно, о чем думает злюка. Ее глаза оставили меня и смотрят в пустоту, словно следя за мелькающими там невидимыми картинами. Я надеюсь, что ее мысли улетели далеко и вернутся не скоро.

— А где же твоя покровительница?

— Она еще не вернулась.

Мое тело напрягается. Вслед за ним незаметно напрягается и тело Ньям. Я сжимаюсь оттого, что Нет находится рядом с моим палачом. Ньям ежится от известия о том, что Нет до сих пор находится у клиента. Это значит, что она принесет больше денег. Сутенерша мне объяснила. Мужчина платит за ночь. Но если он хочет понежиться до утра, увидеть, как солнце коснется лица девушки, которую он привел к себе домой, он должен увеличить изначальную сумму вдвое. Ньям за эту ночь столько не заработала, иначе она не сидела бы передо мной. А ведь чтобы ублажить фаранга, она даже сахару на язык положила бы.

— Ну да. Она ведь с тайцем ушла. Еще неизвестно, есть ли у него деньги. Я уверена, что он ее надует.

Я чувствую дрожь, вспоминая, как татуированный взял в лапу тонкую, миниатюрную руку моей покровительницы. Я представляю, как он приближает свои клыки к полуоткрытым, гладким, как лепестки орхидеи, губам, как его пропитанное виски дыхание оскверняет ее пахнущую мятой кожу. Я вижу, как он поднимает когти над ее грудью и…

— Не делай такое лицо. Ты словно призрак увидела.

Я выпрямляюсь и вспоминаю, как Нет учила меня выглядеть высокой, сильной и неуязвимой. Прятать шрамы. Хлыстом воли заковывать тело в броню.

Докмай. Я — Докмай.

— Честное слова, не понимаю, что сутенерша находит в вас обеих.

Ее стрела не достигает цели. Я сильна, неуязвима и непобедима. Слова Ньям больше не трогают меня. Я обрела Джай Йен.

Чтобы успокоить ее, я киваю в знак согласия и продолжаю как ни в чем не бывало есть суп. Когда маленькая хозяйка приносит Ньям ее заказ, она попутно поздравляет меня взглядом. До самого конца завтрака Ньям нападает на меня, множа оскорбления и пытаясь заставить признать ее превосходство, но я остаюсь холодна как лед.

Только по дороге домой моя улыбка превращается в гримасу. Я замедляю шаг. Я боюсь нажать на ручку двери и обнаружить замок запертым. Я боюсь достать ключ и убедиться, что Нет еще не вернулась. Понять, что она, быть может, ранена, избита, так ослабела, что потеряла способность двигаться. Или… кто знает…

Нет. Если такое случится, я думаю, что я этого не переживу. Тогда я, наверное, умру.

В пять минут четвертого я стою перед дверью. Промокшие джинсы прилипли к ногам. Со шлепок на коврик течет грязная вода. Я очень медленно складываю зонт. Хорошенько стряхнув с него влагу и забрызгав всю лестницу, я делаю глубокий вздох и бросаюсь вперед.

Ручка поддается.

Я выдыхаю.

Она вернулась.

Но я еще не успокоилась. Узел, в который скрутились мои внутренности вчера вечером, развяжется только тогда, когда я прочту все в ее глазах.

— Докмай? Я в ванной.

Голос певучий, тон веселый. Она невредима.

Но узел еще не исчез. Наверное, я должна увидеть ее, чтобы испытать облегчение. Чтобы забыть о терзающей мои кишки тревоге.

— Ты где была? — спрашивает Нет, когда я вхожу в комнату.

Я застываю:

— Завтракала у Нанг.

Не знаю отчего, но странное дурное предчувствие останавливает меня на пороге спальни. Я ощущаю настоятельную необходимость расспросить Нет. И колеблюсь. Что-то говорит мне, что ее ответ мне не понравится.

— А ты? Где ты была ночью?

Я едва слышно шепчу эти слова. Не знаю даже, смогла ли Нет их разобрать.

— Догадайся! — кричит она из ванной.

Она терзает меня своим великолепным настроением. Пусть уж прикончит скорее, а не просит протянуть ей нож, который воткнет прямо мне в память. Я не отвечаю.

— Все чудесно! — восклицает она, открывая дверь.

На ней красный халат из искусственного шелка, за который она торговалась как сумасшедшая на рынке в Патпонге. Ее мокрые от дождя волосы спадают на плечи. Вчерашнее синее платье, потемневшее от впитанной влаги, лежит у ее ног бесформенной кучей. На лице — незнакомое выражение. Выражение сияния, похожего на счастье.

— С ума можно сойти. Мужик — прямо зверь. Тело невероятное. Кожа… — Она закрывает глаза. — Заплатил больше, чем фаранг. Почти две тысячи батов. Просто небольшое состояние. Я за одну ночь заработала, как за три выхода. И за какую ночь! Я в себя прийти не могу!

Я тоже.

Нет, пританцовывая, скачет по комнате, встав на цыпочки, кружится на месте, поднимает руки, словно все еще обнимая короля моих кошмаров.