Татуировка с тризубом (ЛП)

- Наш швейцар стоял в школьном фойе, - рассказывала одна из учительниц, - а обломки по фойе летали во все стороны. Чудо, что с ним ничего не случилось. Вот только швейцар до сих пор в себя не сможет прийти.

Грады ударили и в детский садик. Один из снарядов попал внутрь здания. Мы подошли туда. Рабочие с Азовстали выбрасывали мусор через разбитое окно. Здесь тоже кипела дискуссия о том, кто же стрелял.

- Вы поглядите на угол наклона, - пояснял один из рабочих. – Опять же, это через окно влетело, а окно на восточной стороне, то есть, иначе как с востока снаряд прилететь не мог, а на востоке украинцам негде было бы этот "град" поставить, вы же сами знаете, что сразу за городом начинается ДНР; подумайте, люди!

- А ты шо, специалист по баллистике? – тут же начал возникать другой. – Ты давай мусор выбрасывай, а не умничай, Шерлок Холмс долбаный!

Следы от обстрела в поселке Восточный смешались с последствиями урагана, прошедшего над городом: срывал крыши, ломал деревья.

- Сначала по нам ураган ударил, а потом "град", - печально улыбается бабушка Люба. Она живет на первом этаже, снаряд взорвался неподалеку от окна, окна выбило. Сейчас внук прибивает к фрамуге толстую пленку.

- Вам кто-нибудь помогает? – спросил я.

- Кое-какая помощь есть; городские власти и Азовсталь помогают, гуманитарные организации, - отвечает бабушка Люба. – Волонтеры. Только знаете, - покачала она головой, - пускай только спокойствие будет, так нам никакой помощи не будет надо. Сами справимся, сами все отстроим.

- Ну вы, Любовь Александровна, может и справитесь, - вмешалась ее соседка, которая стояла рядом и прислушивалась к нашей беседе. – У вас сын, внуки. А я? Я ведь вдова! Кто мне должен помогать?

По городу снуют темно-зеленые военные грузовики с волчьим крюком на дверях. Батальон "Азов". Между прочим, это азовцы летом выдавили сепаратистов из города. Волчий крюк – это символ крайне правых, а сам батальон "Азов" был связан с организацией "Патриот Украины", которую, в свою очередь, связывали с неонацистами. Но волчий крюк – волчьим крюком, а некоторые боевики носят запросто символы SS, свастики.

- Да какой там еще украинский национализм, отпирается один из офицеров "Азова", бородатый, в пуленепробиваемом жилете, с автоматом, - если у нас половина народу, это люди с восточной Украины, очень часто они даже по-украински не говорят. Сам я из-под Луганска, там сейчас ЛНР, блин, я вывез детей и жену из города, а сам пошел сражаться. Хочу отвоевать собственный дом.

- И как выглядят ваши отношения с местными? – спросил я.

- А сам погляди, - ответил азовец. – С улицы нас видно, но никто не стреляет, никто не оскорбляет. Все нормально.

Кручусь по подразделению, болтаю с солдатами. Молодые ребята; действительно, многие с востока. Разговаривают по-русски.

- Вот что вас, по-настоящему, отличает от сепаратистов? Вы ведь смотрите те же фильмы, слушаете ту же самую музыку…

- Все так, - отвечали мне. – Просто: они предатели, сепаратисты, в своих стреляют.

В Бердянске на стене одного из зданий висел плакат, на котором Бердянск был центром нашего света. То была реклама какого-то магазина вин, карту стилизовали под пиратскую. Большое красное пятно и большая надпись "БЕРДЯНСК", а вокруг всяческие Лондончики, Парижики, Москвичики, какой-то Киевичек, Каирчик, Токиечка. Бердянск на Азовском море – центр Вселенной. Здесь, в этих приморских степях была держава хазаров, таинственного тюркского народа, чьим вероисповеданием был иудаизм; но есть и другие исследователи, которые считаются гонящимися за дешевыми сенсациями, которые утверждают, будто бы евреи-ашкенази прибыли в Европу отсюда, а не из Израиля. Здесь была отчизна булгар, и именно отсюда булгары отправились на Балканы[125]. Не говоря уже о том, что именно здесь, вроде как, была колыбель индоевропейцев, потому что об этом трубит уже каждый. Бердянск, самый пупок всего света, именно отсюда на Европу пошли все: греки, италики, кельты, германцы, славяне. Все!

Я шастал по городу. И мне здесь нравилось. Тут было одновременно и нормально, и ужасно. Как во всех постсоветских городах. Нужно было приложить усилия, чтобы хорошо себя почувствовать. Это не был архитектурно-урбанистический, вылизанный поп. Это был панк с элементами русской попсы. На главной улицы стояло здание, которое наверняка должно было изображать греческий храм. Выглядело все так, будто кто-то грабанул какой-то строительный супермаркет, вытащил оттуда все гипсовые дешевые украшения и пришпандорил их здесь. То есть, здесь были какие-то барельефы, какие-то тимпаны, кариатиды, колоннады, атланты, а вокруг валялся растасканный мусор и постсоветский микс печали, меланхолии и агрессии.