Татуировщик из Освенцима

— Если я напишу записку Гите, что я в порядке и просто занят в Освенциме, вы передадите ей?

— Я сделаю лучше. Сам ей скажу.

— Спасибо.

Лале и выбранная группа узников действительно несколько дней получают дополнительные пайки. Но вскоре они иссякают, и Лале не знает в точности, был ли вообще в лагере Красный Крест. Барецки вполне мог выдумать всю историю. Лале остается только надеяться, что его послание будет передано Гите, хотя он не уверен, что Барецки сделает это быстро. Ему остается лишь ждать и надеяться, что скоро наступит воскресенье, когда ему не придется работать.

* * *

Наконец приходит день, когда Лале рано заканчивает работу. Он мчится из одного лагеря в другой и добирается до администрации Биркенау как раз к тому времени, когда работники расходятся. Ждет в нетерпении. Почему она должна сегодня выходить в числе последних? Наконец она появляется. Сердце Лале радостно бьется. Не теряя времени, он хватает ее за руку и тащит к задней стороне здания. Она дрожит, когда он прижимает ее к стене.

— Я думала, ты умер. Думала, никогда больше тебя не увижу. Я… — с запинкой произносит она.

Он гладит ее по лицу:

— Разве Барецки не передал тебе от меня весточку?

— Нет. Никаких вестей я не получала.

— Ш-ш-ш, все в порядке, — говорит он. — Я несколько недель каждый день работал в Освенциме.

— Я так боялась.

— Знаю. Но теперь я здесь. И хочу кое-что тебе сказать.

— Что?

— Во-первых, позволь мне поцеловать тебя.

Они страстно целуются, сжимая друг друга в объятиях, а потом она отталкивает его:

— Что ты хочешь мне сказать?

— Моя прекрасная Гита, ты меня околдовала. Я люблю тебя.

Ему кажется, он всю жизнь ждал того дня, когда сможет произнести эти слова.

— Зачем? Зачем ты это говоришь? Посмотри на меня. Я страшная и грязная. Мои волосы… Когда-то у меня были прелестные волосы.

— Мне и сейчас нравятся твои волосы, и я буду любить их такими, какими они станут в будущем.

— Но у нас нет будущего.

Лале крепко обнимает ее за талию, заставляет встретиться с ним взглядом:

— Есть. Для нас настанет завтра. В тот вечер, когда меня сюда привезли, я поклялся себе, что выживу в этом аду. Мы все преодолеем и заживем жизнью, в которой будем вольны целоваться, когда захотим, и заниматься любовью, когда захотим. — Гита вспыхивает и отводит глаза, но он ласково поворачивает ее лицом к себе. — Заниматься любовью, где бы мы ни захотели и когда бы ни захотели. Ты меня слышишь? — (Гита кивает.) — Ты мне веришь?

— Я бы хотела, но…

— Никаких «но». Просто верь мне. А сейчас тебе лучше вернуться к себе в барак, пока твоя капо не всполошилась.

Лале собирается уйти, но Гита притягивает его к себе и крепко целует.

— Наверное, мне нужно исчезать почаще, — говорит он, оторвавшись от нее.

— Только попробуй! — Она хлопает его по груди.

* * *

В тот вечер Ивана и Дана забрасывают Гиту вопросами, с облегчением видя, что подруга опять улыбается.

— Ты рассказала ему про своих родных? — спрашивает Дана.

— Нет.

— Почему?

— Не могу. Слишком тяжело об этом говорить… и он был так рад видеть меня.

— Гита, если он действительно тебя любит, то захочет знать, что ты потеряла родных. Он захочет утешить тебя.

— Наверное, ты права, Дана, но, если я ему скажу, мы оба расстроимся, а я хочу, чтобы наше время проходило по-другому. Я хочу забыть, где я нахожусь и что случилось с моей семьей. А когда он держит меня в объятиях, я и правда забываю обо всем, пусть ненадолго. Это плохо, что я хочу убежать от реальности хоть на миг?

— Нет, вовсе нет.

— Простите, что у меня есть мое спасение, мой Лале. Знаете, я от всего сердца желаю того же вам обеим.

— Мы очень рады, что он у тебя есть, — произносит Ивана.

— Довольно и того, что одна из нас нашла свое маленькое счастье, — говорит Дана. — Мы разделяем его с тобой, ты разрешаешь — и нам этого достаточно.

— Просто не держи от нас секретов, ладно? — говорит Ивана.

— Никаких секретов, — говорит Гита.

— Никаких секретов, — соглашается Дана.

Глава 14

На следующее утро Лале появляется в администрации и подходит к Белле, сидящей за стойкой.

— Лале, где ты пропадал? — ласково улыбается Белла. — Мы думали, с тобой что-то случилось.

— Освенцим.

— А-а, ни слова больше. Должно быть, у тебя истощились припасы. Подожди здесь, сейчас принесу.

— Только не слишком много.

— Конечно. — Белла бросает взгляд на Гиту. — Тебе ведь и завтра нужен будет повод прийти.

— Ты отлично меня понимаешь, юная Белла. Спасибо тебе.

Белла удаляется за расходными материалами, а Лале облокачивается на стойку и смотрит на Гиту. Он знает, что она видела, как он вошел, но строит из себя скромницу и не поднимает головы. Потом проводит пальцем по губам. Лале весь во власти желания.

Он замечает также, что соседний с Гитой стул Силки пустой. И опять напоминает себе: надо выяснить, что происходит с девушкой.

Лале выходит из конторы и идет к зоне отбора: прибыл транспорт с новыми узниками. Пока он ставит свой столик, появляется Барецки:

— Здесь кто-то хочет видеть тебя, Татуировщик.

Не успев еще поднять глаза, Лале слышит знакомый голос, не громче шепота:

— Привет, Лале.