Таврида: земной Элизий

Буджакские мурзы распространили в народе слух, что Крым-Гирей не намерен сидеть у Порога Счастья и ждать милостивого соизволения, что при нем турецкие солдаты перестанут хозяйничать в стране. Главное же, что обещали буджакские мурзы, – это войну. Ведь Крым-Гирей знает: народ татарский войной живет. Так сказал еще в давние времена хан Сахыб-Гирей.

Весной 1758 года ногайцы оставили свои очаги и сели на коней, чтобы помочь такому хану, как Крым-Гирей. Турецким солдатам и страже, и, наконец, самому хану Мухамед-Гирею ничего не оставалось, как бежать, и Крым-Гирей был провозглашен ханом всех татарских народов: «Крымских, буджакских, кубанских, едисанских, жамбуйлукских и едичкулских без изъятия…»

Нового хана встречали пушечной пальбой. Сотни баранов румянились на вертелах в его честь. В шербеты добавили столько виноградного соку, что все были пьяны, не исключая улемов и шейхов, которые, как известно, больше держались буквы закона Магометова, чем его существа.

Султану Мустафе ничего не оставалось, как прислать халифскую грамоту тешрифат, в которой «милостиво подтверждалось и гарантировалось ханское достоинство» Крым-Гирея.

Крым-Гирей был из тех людей, которые, однажды поставив перед собой цель, добираются до нее любыми путями.

Целью этого Гирея была война с Россией, война сокрушительная, уничтожающая. Еще будучи сераскиром Ногайской орды, он хаживал в русские пределы, уничтожал приазовские крепости и даже грозился «повесить свою плеть на столице русской, в Петербурге», заставив русских вновь платить дань, как было при его отцах и дедах. Вот каковы были намерения Крым-Гирея. За победой должны были следовать новые войны, ибо этот Гирей вообразил себя новым Батыем или Чингисханом.

Войны ждало с нетерпением всё мужское население Крымского ханства потому, что война была верным средством насытиться до отвала.

Война была средством разбогатеть. И татарский народ приветствовал нового Батыя или Чингисхана как такого правителя, который заботится о народном благе.

Поэтому, говоря о политике Крым-Гирея, вовсе незачем делить ее на внутреннюю и внешнюю. Достаточно лишь кратко рассказать о замыслах этого последнего из сильных Гиреев.

Крым-Гирей собирался принять под свою руку кавказские племена. Русские должны были забыть пути к Черному морю.

Священная война (джихад) против России, страны, которую Крым-Гирей ненавидел лютою ненавистью, могла сделать хана свободным, самостоятельным. Долго ли крымские ханы, благородные отпрыски настоящих ильханов из рода Чингизидов, будут пресмыкаться в Стамбульском серале? Разве не мог Крым-Гирей вернуть Крымскому юрту могущество Золотой Орды, и разве Гиреи не могут быть защитниками Мекки и Медины, подобно властителям Порты?

Подумать только, что не он, всеми признанный «кладезь премудрости», «доблестный» Крым-Гирей, а жалчайший угодник гарема Мустафа[23] имеет власть падишаха!.. Чтобы казаться величественным, этому Мустафе приходится сильно белить свое багровое лицо и чернить свою рыжую бороду, и всё равно он кажется жалким рядом с Крым-Гиреем.

Крым-Гирей говорил о себе, что он только воин. Действительно, он мог довольствоваться куском вяленого мяса и спать, положив под голову седло. Но то, чем довольствовался Крым-Гирей в походе, совсем не устраивало его в Бахчисарае.

Турецкие историки отдают должное Крым-Гирею как «последнему татарскому богатырю» (Ресми-эфенди), но они порицают его за чересчур «богатырские» замашки – разгул и пьянство.

Громозвучный хохот и оглушительные звуки дасула и дарие (двух инструментов, от которых непривычный может оглохнуть) возвещали о том, что идет хан.

Вокруг него всегда толпились шуты, фокусники, комедианты, и сам он любил огорошить важного посетителя какой-нибудь забавной хронограммой или замысловатой шуткой. Хан не довольствовался ни татарской кухней, ни своим гаремом. Ему нужно было разливанное море вина, разнообразнейшие кушанья и такие увеселения, о которых скромные люди говорили только шепотом и при закрытых дверях.

За все эти проделки хан Крым-Гирей носил вполне заслуженное прозвище «дэли-хан»[24], которое и осталось за ним в истории.

Чем обширнее были честолюбивые замыслы хана, тем больше средств он тратил на свой дворец, мечети, роскошные бани, фонтаны и памятники.

Никогда еще Бахчисарай не украшало такое количество лазури и позолоты. Ханский дворец был заново перестроен, и блеск его слепил глаза.

Во время больших приемов хан сидел на оранжевых сукнах (цвет ханского достоинства, подобный солнечному), и золотой полумесяц горел над его престолом среди синей лазури и золотом прочерченных звезд.

Хан был облачен в султанский халат, обшитый соболями, тот самый, который «приносит счастье»[25]. На голове его была соболья шапка с «миропобедительными соргуджами»[26], скрепленными алмазом. Вокруг хана стояли его телохранители – капычеи и сеймены, вооруженные луками и стрелами.