Таврида: земной Элизий

Поездка должна укрепить расстроенное здоровье Элизы. Письма от самых высокопоставленных особ откроют ей доступ ко всем коронованным и некоронованным знаменитостям. Александр привез ей всевозможные прусские поручения. Просто смешно, о чем только не просили узнать Элизу, забывая, что она была просто миленькой и веселой женщиной, правда, иногда марающей пальчики чернилами. Но стихи и вся эта скучнейшая проза казались несовместными. Александр, смеясь, передавал Элизе какие-то нелепейшие путеводители по Европе (как будто Элиза собиралась посещать все эти крепости и казармы), и его обожаемая пери бросала их в свои веселые, пестрые баулы, наполненные разными дамскими штучками. При этом шалунья искусно изображала надутых сановников-политиканов, и они оба покатывались со смеху. Однако, лаская ее, он сказал ей на ушко: «Душка, вы сделаете для меня большую услугу, если в письмах между прочим вздором станете упоминать кое-что из того, чем интересуются эти унылые чудаки. Иначе они меня со свету сживут. И так все мои немецкие и лондонские родственники утверждают, что я больше забочусь о лошадях, чем о благе народов».

Мы не стали бы касаться личных дел маркграфа Ансбахского, если бы эти дела не имели связи с тем, о чем написала леди Кревен в своей книге «Путешествие в Крым и Константинополь в 1786 году». Книга эта представляет собой не что иное, как письма к неизвестному «названому брату», т. е. к маркграфу.

Элиза Кревен была встречена при всех дворах и во всех высших кругах столь радушно, с такими почестями, что, по-видимому, английский «племянник» и прусский «дядюшка» позаботились о ее путешествии, и перед Элизой открылись все двери, как будто она была маркграфиней.

Миледи выехала в Париж 15 июня 1785 года и направилась в Турень, Венецию, Вену, Варшаву, Петербург и Москву. Отсюда 12 марта 1786 года леди Кревен отбыла в Херсон, Карасубазар, Бахчисарай, Севастополь и Стамбул. Возвращалась она через Афины, Смирну и Белград.

Путешествие в Крым и Турцию явилось как бы конечной целью Элизы. Но прежде чем она очутилась в Крыму, маркграф получил от нее тридцать семь писем, наполненных ворохами сплетен, описаний, приключений и, между прочим, сведений более серьезных.

Из письма Элизы, писанного в Петербурге, Александр узнал, что многие русские вельможи очень отговаривали ее от поездки в Крым, утверждая, что там «воздух нездоров», «воды ядовиты», и предвещали Элизе скорую смерть. Но она не устрашилась, потому что хотела увеселить своего милого «географическими описаниями, различными видами и воинскими действиями».

Александр остался доволен письмами. Они давали ему сведения для этих… ну, как их… Словом, они были полезны для военной и другой деятельности маркграфа или, вернее, могли помочь ему меньше заниматься какой-нибудь деятельностью.

Элиза в Петербурге видалась с Потёмкиным и была принята весьма почтительно. Светлейший всегда был почтителен к дамам, особенно к тем, которые были не уроды, а милы собой, подобно леди Кревен. К тому же эта прелестная англичанка имела множество сильных и высоких покровителей. Потёмкин сказал ей, что дорога до Херсона очень хороша и гладка и что там и в Крыму всё готовится для приема императрицы, а потому и миледи будет принята как следует и явится как бы первой вестницей шествия, в котором будут принимать участие и ее соотечественники. Элиза нашла светлейшего «очень скромным» – замечание своеобразное, свидетельствующее о том, что она ожидала, должно быть, встретить живого Калигулу и была удивлена, что светлейший не сделал ей немедленно какого-нибудь не совсем скромного предложения.

Потёмкин через своего секретаря дал знать Каховскому, чтобы в Карасубазаре леди была принята как подобает знатной даме. Попов, вероятно, снабдил это известие подробностями о внимании к леди двух государств – Англии и Пруссии, чем немало всполошил таврическое начальство.

Миледи Элиза Кревен, урожденная графиня Беркли, проехала бесконечные снежные равнины от Москвы до Херсона с быстротой удивительнейшей, в какие-нибудь десять дней. Санная кибитка летела по хорошо утрамбованной дороге, и миледи могла предаваться своим мечтам и расчетам. В Херсоне кибитку поставили на колеса, и ехать стало не так покойно. Перебравшись через Днепр лодкой, миледи наконец очутилась в преддверии Крыма.

Была ранняя весна, когда Элиза Кревен направилась из Херсона (осмотрев его внимательно) к Перекопу тем самым трактом, который вскоре был назван именем Екатерины.