Тавро вздохов

Гложет темный черепок
Над туманом жесткий ворох,
Зыбко дремлет поплавок
В море рыбий сон не долог.

Катить черный лизоблюд

На чалму чадру густую,
По степным пескам верблюд
Раскачал спину крутую.

Бровью мерной нижет ров,

Кочковеет в небе точка,
Голубых слепых коров.
Развернулась оболочка.

Заходи скорей в шатер,

Побратим хрусталой смерти.
На лазоревом конверте
Адрес — смерти волонтер

Кровен плат в огнистых слизях,

Не разменною монетой
В позумент беззубых ножен
Никнет скважень пистолета.
Будь гораздо осторожен —
Выдь проворно весь в заплатах,
Встань, не дрогнув, на запятах,
Поклонись на грозный Запад,
Помолись на черный Север
Будет страх родной твой деверь,
Благосклонен будет выпад.
Час твой истый не урочен,
Гроб не плотно заколочен,
Для тебя средь навьих лоз
Не разведен перевоз.
Сбил заставы твой ровесник,
Пику выкинул вперед
И не пикнув черный вестник
Навзничь лег за очерет.
Жарок день в жупане красном,
Полновесною монетой
Молотил снопы под Красном
Чертов шкворень пулеметов.

Склонись на белый изолятор,

Оплавя вольты проводов,
Извне крылатый аллигатор
Щекочет гребни городов.

По срезу смущенной шрапнели,

На форт, на фронт, сорван устой,
Скользнули легкие качели
Доской двускатной и литой.

В полозьях четкого удара,

Упав на вогнутый агат —
Надземной вольности тиара —
Шумит и никнет аппарат.

Сличив возвратные тараны,

Не уравняв внезапный крен,
Ты внял салют смертельной раны и
Как подобающий размен.

И аллигатор над рекой

Уж не полнить двойной фарватер —
Затих прожорливый мокой,
Шестнадцатидюймовый кратер.

Полно, нам вечер бесполый не дорог,

Даром рубцов пасовали в прожоры —
Даже с мороза зловонный опорок
Стащут в Лоскутную гиблые воры.

Полдни ковали султанами топок:

„Каждому дневи довлеет забота!"
Дни ликовали за скупленный хлопок,
Сводни рядили в шелка санкюлота.

Навечно угрюмый студень

Заливает холодный омрак,
Деревянный мой сонь непробуден
За струною расколотой домры.

Надь ветрами Трехгорной Заставы

Треплет горе закатные хляби,
С устья талые пятна Лабы
Оступились худой оравой.

Покликан на сгибень боя.

Все заходит алой подковой
Половодье твое круговое
На полях плащаницы новой.

От поморья за синий Галич,

За полонь берегов крутояра
Пригибается клекот галочь
На треноге сухой стожара.

Надрывают нам нравы с моря

Не благие, не добрые маты —
Проиграл нам за Вислой зорю
В тороках весь месяц щербатый.

Из-за черных клавиш в коленкоровом переплете

Взволнованно вышел marche militaire.
И тени героев берут на караул,
Горнисты играют: vive I'Anglelerre!

Впереди эскадрона молодой есаул

Знает одно слово — „наповал!"
Вперед, к переправам!
На правом берегу день коротал
Пикет па пригорке, щурился мушкой.
С неблизких холмов над ветхой избушкой
Кивал к переправам прицельный сигналь.

На стременах самолета привстав,

Сдерни с высот навесной архитрав.

У Гельголанда отравленных скал,

Где Эльба выносить плакучие воды,
Где бьется в падучей прибои непогоды
И минный таится в бурунах оскал,
Водила стальные стада Аретуза.
И смерчи на крыльях пришли из Остенде,
И смерти глаза из невнятной пучины
Глядели, как смертные очи Медузы —
То были Железного Чуда Календы.
И долго из меди качались корзины,
И жирно скрипели бичи Альбиона,
И грызло железо, ворча, оборона.

На каждом перекрестке четыре угла

Целуют в губы проходящее ненастье,
И в груды ожерелий вчерашнего зла
Бросают новой невзгоды запястья.

День тонкий и гладкий, жирный как Живоглот,

Уходить в рубище к святотатству Каноссы,
Заплаканная полночь надевает желтый капот
И перед зеркалом приходящего расчесывает синие косы.