Те, кого нельзя называть

— Был, но давно, ещё до того, как… — он резко замолчал и прислушался. — Оружие к бою, идём быстрее.

Мы снова прибавили шагу, едва не переходя на бег. Марину приходилось буквально тащить на себе. Никто из нас ничего не слышал, но ведьмак врать не будет, у него явно особый слух. Пройти получилось около семисот метров, когда поступила новая вводная:

— Не успеваем, — сказал ведьмак, разворачиваясь. — Займите оборону вот тут, большой калибр держите наготове.

— Кого ждём-то? — спросил я, устраиваясь за половинкой автомобиля непонятной марки, карабин наготове, револьвер в расстёгнутой кобуре.

— Если я всё правильно понял, это зверь, — начал инструктировать ведьмак. — Около трёхсот килограммов весом, бывает и больше, телосложение аналогично кошачьим, очень быстрый, стоек на рану, обладает отличным нюхом, видит в темноте, умеет уворачиваться от пуль, хотя и не от всех. Ваша задача — нанести ему максимальные повреждения огнём, после этого я попробую с ним справиться.

— Нам бы света побольше, — сказал Винокур, изучая темноту через прицел автомата.

— Попробую, — сказал ведьмак, оттягивая затвор своего пистолета.

Он вынул из внутреннего кармана плаща странного вида патрон с очень длинной пулей, вставил его сразу в патронник, после чего прицелился в темноту и, выждав пару секунд, выстрелил. Звук эхом прокатился по коридору, после чего вдалеке расцвёл огненный цветок, настолько яркий, что смотреть на него было больно. Потом яркость немного снизилась, но неизвестный заряд продолжал гореть. Ведьмак выстрелил такими патронами ещё трижды, этого хватило, чтобы в коридоре появилось освещение.

— У него чувствительные глаза, — добавил он, вставляя уже обычный патрон. — Яркий свет ему будет мешать.

Яркий свет мешал и нам, но темнота была бы слишком большим преимуществом для зверя, а потому лучше так. Зверь не торопился, я уже подумал. Что он выждет, пока огни угаснут, а только потом станет атаковать. Но такие сложности его звериному разуму оказались недоступны. Показался он минуты через две, приземистая фигура, лапы широко расставлены, крадётся осторожно.

Первым выстрелил Никита, но пуля ударила по пустому месту, а тварь каким-то непостижимым образом оказалась в двух метрах левее. Следом выстрелил и я, а потом вся команда разразилась огнём. Даже Марина, которая залегла подальше, вела огонь из снайперки.

От такого града пуль увернуться сложно, я отчётливо видел, как пули рвут его тело на части, но зверя это не останавливало. Перепрыгивая из одного укрытия в другое, он приближался. Казалось, он вовсе неуязвим, но тут Никита удачно потратил очередной патрон, лист железа, что прикрывал зверя, оказался недостаточно толстым, поэтому пуля, пробив его, попала прямо в центр мощной туши. Снова раздался вой, зверь взвился на месте и, уже не скрываясь, побежал к нам по прямой.

— Прекратить огонь! — закричал Винокур, умудрившись своим командным голосом перекричать даже выстрелы. Обернувшись, я увидел причину.

Ведьмак, в одной руке которого был пистолет, а в другой нож, бросился в рукопашную схватку. Большего безумия я в жизни не видел, в твари этой килограммов пятьсот, не меньше, когти как ножи, огромная пасть, полная острых зубов, да к тому же эта массивная туша двигается с огромной скоростью. Монстробой решил совершить суицид таким мудрёным способом?

Но тот знал, что делает. Через секунду они сцепились, человек поднырнул под удар могучей лапы, после чего, приставив ствол своего оружия к боку твари, произвёл шесть или семь выстрелов. Тут уже увернуться было сложно, все пули глубоко ушли в туловище, точно повредив внутренние органы. Следом ведьмак каким-то непостижимым образом запрыгнул к нему на холку, нанёс удар кинжалом в шею, а потом спрыгнул и, снова увернувшись от укуса, вогнал кинжал в лапу. Судя по реакции зверя, клинок перерезал какие-то сухожилия, отчего мобильность противника резко снизилась.

Рубились они ещё секунд десять, в результате чего ведьмак всё-таки словил удар могучей лапы, отлетел в сторону, скрючился и затих. Но и зверь, который был буквально в лоскуты изрезан ножом, истекал кровью и явно ополоумел от боли, прежней опасности не представлял. Поэтому мы, сообразив, что своих на линии огня больше нет, снова начали стрелять из всех стволов. Конкретно я выхватил револьвер и всадил все пять пуль ему в бок. То же самое сделал Коростин, а Башкин стрелял из дробовика разрывными пулями.

После такого никто не выживет, зверь успел рвануться ко мне, но лапы подломились, туша рухнула на каменный пол. Вокруг растекалась огромная лужа крови, глаза его ещё горели, пасть изредка щёлкала, пытаясь ухватить добычу, до которой он так и не смог дотянуться. Конец избиению положил Никита, который подбежал поближе и, приставив ствол штуцера к голове монстра, нажал на спуск. Я хотел его предупредить об опасности рикошета, но он, видимо, стрелял самодельной пулей, которая разорвалась внутри, превратив огромную голову в бесформенный комок окровавленного мяса и костей.