Те, кого ждут

Тихо. В этой летней кухне всегда прохладно. Солнце здесь не ждут. Здесь свечи. Здесь икона с Творцом, Спасителем и вездесущим Духом. Здесь огромный сундук. В нем запас белых безвороток и серебряный ларчик. В нем есть документы, заплавленные в прозрачные пакетики. Документы почти все на нерусском языке, только один на русском - о какой-то реабилитации. Есть еще волчьи и медвежьи когти. Данилка пробовал носить волчий коготь на шее, на шелковом шнурке, но по ночам стали сниться безголовые олени, и дед закопал коготь под осиной в далеком Дурном бору. Есть еще перстни с надписями внутри. Перстни дед Владислав даже маме не разрешает даже мерять. Есть тяжелые подсвечники, похожие на свившихся, раскрывших пасти змей. Дед вонзает им между зубов зеленые свечи и смотрит на пламя. Воск стекает змеям в пасти и исчезает навсегда. В переднем углу, под образами, стоит стол. На нем подсвечники, чернильница и всегда раскрытая книга с плотными страницами, похожими на куски ткани. Дед сидит, смотрит на пляшущее пламя, а в книге остался лишь один чистый лист. Я помню, меня кто-то нес на руках. Я открыл глаза и увидел высокого белого старика, пишущего белые буквы на белых листах. Он взглянул на меня: "Это он, наш Даниил?" - и засмеялся: "Он уже все понимает". А теперь он сидит и смотрит сквозь опущенные веки на теплое пламя, а я надеваю ему на плечи его любимый бархатный пиджак, потому что дед уже похолодел, потому что он уже умер. Он оставил последний лист чистым, потому что все равно никто, кроме меня, не умеет читать белые буквы на белых листах. Он оставил последний лист чистым, но это уже все равно, потому что он успел схватить меня за руку, и весь стал теплом, и я впитал тепло, и теперь я умею читать невидимые буквы на невидимых листах. Я знаю, что он хотел написать.

Ночь, беспристрастный судья, конвоир неверных! Ты скрываешь лики, ты стираешь жесты, и смеркает обаяние, и только дыхание во мрак вливают, и по духу их слышу их. Ночь, ты беспристрастный судья, праведен твой приговор, но жестоки твои псы! Лют мрак, и нечем в нем любоваться, и мечутся сполохи сердец, и зачинают страду. И в движениях их узнаю их, ибо не тот любит, кто пожинает плоды, но тот, кто кровью выращивает жатву. Сойдутся скопища утолить навечно жажду, сойдутся утолить полости, и ждут, как созреет семя, ждут, как вызреет зарево, и желают вплести в сердце полнокровный цветок, и вот ищут дружину для сбора жатвы. И тяготятся одиночеством, ибо не находят приспешников, и чуждаются сближаться, ибо страшатся быть обделенными, и пылают, и боятся истечь, ибо страшатся иссякнуть, и ждут, и не находят свободы, чтобы вместиться, и тяжелеют сердца. И тяжелеют сердца, и с восторгом приветствуют рождение Сына Зари, ибо он незаботлив, ибо он избавление от бремени, ибо он привлекает надеждами на пришествие долгожданных, и не выносят полновесного света, и взмолят остудить сердца, ибо тяготятся собственной малостью. И восстанет мрак, и оправдается пылкая искренность, и воплотятся сокровляемые Светочи, сживать и вживлять, и отвергну облачения Их обличий, и во влечениях Их узнаю Их.

Не жду, Господи, Сына Твоего, но стремлюсь к Нему сердцем в Духе, Тобою дарованном. Прости, Господи, прости раба Твоего, господаря валашского Влада Дракулу. Господи Животворящий, ты снял страдание с креста, прости, Господи, отца отцов моих, Влада Дракулу. Господи Всеведущий, избавь внуков моих, раба Твоего Даниила и раба Твоего Александра, избавь их от недоверия, Господи, избавь. Да святится Имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет Воля Твоя как на Небесах, так и на земле, и ныне, и присно, и вовеки веков.

Однажды я пожалел деда и больше мне некого жалеть, потому что Владислав Дракулит умер.

НЕ НАСЛЕДИ

Выйдя из подъезда, Владов первым делом достал сигарету. Вторым стоящим делом Владова было обращение к малорослому крепышу, приросшему к скамейке:

- Огня не найдется?

Недомерок только помотал головой, но рук из карманов не вынул. Владов поискал на небе солнце. Чисто. Никаких вам, батенька, пламенеющих златовласок. И ладно! Нет солнца - и не надо. Владов выудил из кармашка черных джинсов новенькую пламенелку, постучал ею недомерка по гладкому черепу:

- Зря старался, браток! Ты у меня хотел памятную вещицу украсть? Ты у меня хотел память отнять? Дурак! Я еще всех вас перекрещу крещением огненным!