Те, кто приходят из темноты

По ночам, когда на улицах ваших городов и деревень наступает тишина и вам кажется, что они пустеют, на них появляются толпы вернувшихся хозяев, что однажды наполняли эту прекрасную землю, которую они все еще любят. Белый человек никогда не будет один. И пусть он будет поступать справедливо с моим народом, ведь мертвецы не лишены власти.

Вождь Сиэтл. Отрывок из речи 1854 года

Глава 30

В международном аэропорту Лос-Анджелеса я взял такси до Санта-Моники. Попросив водителя остановиться в пятидесяти метрах от дома, я вышел и дальше пошел пешком. Во дворе я увидел спокойно играющего мальчика.

– Привет, – сказал я.

Он оценивающе посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Дядя Джек, – добавил я.

Он кивнул и склонил голову набок, словно пытался оценить важность моего заявления, но так и не нашел в нем ничего, способного потрясти мир.

Я прошел мимо него по дорожке и постучал в дверь. Как я и предполагал, она тут же открылась. Мать не оставит без присмотра малыша играть во дворе, когда уже начинает темнеть.

– Ну и что это значит? – осведомилась она, уперев руки в боки. – Уолены не появляются месяцами, а потом – бац! – и ими полон дом. Это звезды так встали? Или дело в биоритмах? А может, мы ждем комету?

Мне стало не по себе. Даже и в лучшие времена с сестрой Эми очень непросто иметь дело.

– Как поживаешь, Натали?

– Я все еще не стала кинозвездой, и у меня по-прежнему пять кэгэ лишнего веса, но в остальном я занимаю место, соответствующее моему культурному уровню и типу. Кажется, я тебе говорила, что Эми уже уехала? Несколько часов назад.

– Мы встречаемся позднее. Я решил заехать к вам, раз оказался в городе.

Она с сомнением посмотрела на меня:

– Я поставлю в известность средства массовой информации. Хочешь кофе – коль уж ты «решил заехать»?

Я последовал за Натали в дом. В кухне стоял на огне полный кофейник, как и всегда, когда бы я здесь ни оказывался. Одна из немногих общих черт у сестер.

Она вручила мне большую чашку и налила горячий напиток.

– Эми не сказала мне, что ты намерен нас осчастливить.

– Она не знала. Это сюрприз.

– Угу. Хитры ваши козни. Кстати, мне только кажется или моя мудрая сестра стала вести себя в последнее время как-то странно?

– В каком смысле? – спросил я, стараясь говорить небрежно.

– Она заехала к нам без предупреждения, а потом спросила, есть ли у меня чай. Ну конечно, у меня есть чай. Я паршивая хозяйка, но все же стараюсь, а Дон любит чай. Но Эми и чай? Это что-то новенькое.

– В последнее время она стала пить чай – возможно, готовит рекламу для какой-нибудь чайной марки.

– Ладно. Я сообщу как-нибудь Малдеру и Скалли. Но у меня есть еще и второй вопрос: ты знаешь, какой сегодня день?

– Конечно, – пробормотал я, отчаянно стараясь вспомнить. – Сегодня…

– Ясное дело, – перебила меня Натали. – Дать тебе пару секунд, и ты назовешь месяц, быть может, даже число. Именно об этом и речь. Это мужское время. А я говорю о женском времени. В календаре моего народа это день рождения Аннабель плюс шесть дней.

– Аннабель? – сказал я. – Твоей Аннабель?

– На прошлой неделе ей исполнилось двенадцать.

– И что?

– Мы не получили открытки и подарка от четы Уолен.

– Господи, – сказал я. – Мне очень жаль. Я…

Она подняла руку:

– Ты бы не сумел назвать день рождения моей дочери, даже если бы от этого зависела твоя жизнь. А также наши с Доном. Ты и день своего рождения наверняка записал у себя на ладошке, чтобы не забыть. Но почему же мы всегда получаем открытки?

– Эми все помнит.

Натали сделала выразительный жест:

– И не только дни рождения. Она помнит день нашей свадьбы. И когда умерли мама и папа, а также день их свадьбы. Она наш семейный летописец. Проходит год за годом, и она все помнит.

– А она поздравила вас, когда…

– В этом все и дело. Она приехала без предупреждения, выпила свой чай, поднялась наверх, пара поцелуев – и до свидания. Все как обычно, она вела себя очень мило, хотя иногда и бывает смертельно… однако она забыла о дне рождения своей племянницы, чего быть не может.

– Она поднималась наверх?

– В свою прежнюю комнату. Теперь в ней живет Аннабель.

– Эми сказала, зачем она туда пошла?

Натали пожала плечами:

– Сколько сейчас Эми – тридцать шесть? Может быть, это возраст, когда теряют память. Черта, за которой начинается Альцгеймер.

– Ты не против, если я туда поднимусь?

– Я уже там была. Она ничего не украла, насколько я сумела заметить.

– И все же…

Натали склонила голову набок, и я понял, откуда эта привычка появилась у играющего во дворе мальчика.

– Что все это значит, Джек?

– Ничего. Просто я заинтригован.

– Сходи с ума и дальше, детектив. Аннабель на репетиции оркестра. Вторая комната справа по коридору.