Те, кто уходят

Они попрощались, и Зордий вышел вместе с Реем. На улице Зордий сказал:

– Почему бы нам не посидеть в ресторане за ланчем, мистер Гаррет? У вас есть время?

Рей не хотел разговаривать с Зордием, хотя и понимал, что отказываться невежливо.

– Я обещал моему хозяину синьору Чьярди, что сегодня мы с ним сходим на ланч. Очень жаль.

– Мне тоже. – Зордий был дюйма на два-три выше Рея. – Слушайте, у вас есть какие-нибудь подозрения, где может скрываться Коулман? Честно?

– Ни малейших, – ответил Рей.

Зордий оглянулся на здание полиции, оставшееся в тридцати ярдах от них.

– А вы не могли прикончить его во время схватки? – спросил он, понизив голос. – Я задаю этот вопрос ради вашего же блага. Пытаюсь вас защитить. Со мной можете говорить совершенно свободно.

– Я не думаю… я правда не думаю, что прикончил его, – сказал Рей, но слова застревали у него в горле, словно он опять лгал.

Несколько секунд Зордий пристально смотрел на него, потом улыбнулся:

– Поскольку вы взяли над ним верх в схватке, может быть, он расстроился и решил скрыться? Насколько я понимаю, у него большое самомнение. Привык одерживать победы?

Рей тоже слегка улыбнулся:

– Очень справедливое замечание.

– Я остановился в отеле «Луна», буду там минимум до завтра. Может, дольше. А где искать вас, мистер Гаррет?

– Калле-Монтезино, Джудекка. Дом синьора Чьярди. Я уже сказал капитану, что даже не знаю номера дома. А телефона в доме нет.

Зордий кивнул, и Рей почувствовал, что тот мысленно повторил адрес и имя, чтобы запомнить.

– Я бы хотел, чтобы вы позвонили мне в «Луну» и сказали номер дома. Если меня не будет, оставьте сообщение.

Рей пообещал.

– Я скажу в американском консульстве, что вы нашлись, – рассеянно сказал Зордий, глядя в никуда, – на случай, если итальянцы сами не сообразят. А какие у вас планы?

– Полечу в Париж.

– Когда?

Неужели Зордий думал, что он опять собирается исчезнуть? Рей не исключал этого.

– Через день-два.

– Вы свяжетесь сегодня с родителями?

Рей ответил, что даст телеграмму или позвонит. Они простились, и Зордий пошел мимо вокзала, а Рей сел на вапоретто к Рива-дельи-Скьявони. Но сошел на Сан-Марко, чтобы зайти на почту, куда Коулман так и не прислал письма для него. Он отправил телеграмму родителям в Сент-Луис:

Все в порядке. Скоро напишу. Люблю вас обоих.

Рей

После этого он снова сел на вапоретто и пересек канал Джудекка. По крайней мере, он сможет сказать синьору Чьярди всю правду, прежде чем тот прочитает об этом в газете. Рей опять задумался о том, жив Коулман или мертв. На несколько секунд его охватили слабость и тошнота, словно силы оставляли его, но потом эти чувства стали отступать, уверенность – возвращаться, а с ней и смутное ощущение счастья. Если он и убил Коулмана, то ведь сделал это защищаясь. После того, как Коулман стрелял в него, пытался утопить в лагуне. Если дойдет до этого, если в канале найдут тело Коулмана с расколотым черепом, то у него есть две истории для самозащиты, и тогда уже он плюнет на никому не нужную учтивость и раскроет правду. Его пальто починено, там нет следов пули, но на его руке еще не зажили царапины. Пиджак с незалатанными отверстиями он оставил в «Сегузо». О том, что случилось в лагуне, в его пользу может свидетельствовать Луиджи. Сходя на берег Джудекки, Рей был исполнен уверенности.

17

Эдвард Коулман, который мимоходом сообщил рыбаку из Кьоджи только то, что его зовут Ральф (Ральфо, как называл его рыбак), провел вторник, двадцать пятое ноября, в доме Марио и Филомены Мартуччи. Именно с Марио дней десять назад перед воскресеньем Коулман отправился на рыбалку. Двадцать третьего числа дул сильный промозглый ветер, и Коулман не выходил из дома, попивал красное вино домашнего изготовления, написал несколько писем. Он написал Дику Пёрселлу в Рим, попросил зайти к домохозяину и убедиться, что с его квартирой все в порядке, никто ее не взломал, а также сообщил, что вскоре вернется в Рим. Но это письмо Коулман пока не отправил, да и другие тоже.

Под правым ухом и под глазом у него остались синяки, уже начавшие желтеть. Коулман сказал Марио, что на него напали на темной улице – кто-то пытался его ограбить, но Коулман оказал сопротивление и сохранил при себе бумажник. К сожалению, там оставалось только двадцать тысяч лир – около тридцати долларов. Пять тысяч он отдал Марио в качестве благодарности за приют. Коулман появился у Марио около девяти утра двадцать четвертого числа, а ночью перебрался из Венеции в Местре[63] и до рассвета провел время без сна в разных кофе-барах. Он объяснил, что хочет на несколько дней исчезнуть, чтобы не попасться на глаза мужу его подруги, который только-только вернулся в Венецию. Марио, наверное, решил, что муж отлупил Коулмана, но с этим Коулман ничего не мог поделать, и пришлось смирить свою гордыню.