Те, кто уходит и те, кто остается

Приближался май, а с ним и моя свадьба, и я постоянно сновала между Неаполем и Флоренцией. Лила об этом не думала и таскала меня по магазинам – ей надо было обставить квартиру. Мы купили двуспальную кровать, кровать поменьше для Дженнаро, вместе сходили оставили заявку на подключение телефона. На улице мы сталкивались со знакомыми: одни здоровались только со мной, другие с нами обеими, третьи отворачивались и спешили пройти мимо. Лилу это не смущало. Как-то раз мы встретили Аду: она была одна, дружески улыбнулась нам и с деловым видом поспешила прочь. В другой раз нам попалась по пути Мария, мать Стефано; мы с ней поздоровались – она не ответила. А потом к нам вдруг подрулил Стефано, затормозил и вышел из машины. Обращался он только ко мне, подчеркнуто веселым тоном, спросил про свадьбу, с восторгом отозвался о Флоренции, куда ездил с Адой и дочкой, потрепал по голове Дженнаро, кивнул Лиле и уехал. Еще мы видели Фернандо, отца Лилы: он стоял напротив нашей начальной школы, сгорбленный и сильно постаревший. Лила вспыхнула и сказала Дженнаро, что сейчас познакомит его с дедушкой. Я пыталась ее остановить, но она меня не послушала. Фернандо мельком глянул на внука, пробормотал: «Передай своей матери, что она шлюха» – и ушел.

Но самой драматичной была другая встреча, хотя, казалось бы, она вообще не имела значения. До переезда оставалось несколько дней, когда мы прямо у дома столкнулись с Мелиной. Она вела за руку внучку – дочь Стефано и Ады, Марию. Вид у Мелины был, как обычно, отсутствующий, зато она была прилично одета, причесана и очень густо накрашена. Меня она узнала, Лилу – нет, если только не притворилась, чтобы говорить со мной одной. Похоже, она все еще думала, что я дружу с ее сыном, Антонио, и сказала, что скоро он вернется из Германии, а пока шлет мне приветы. Я похвалила ее платье и прическу, чем очень ее обрадовала. Но еще больше она обрадовалась, когда я похвалила ее внучку: девочка смущалась и стояла, вцепившись в бабушкин подол. Мелина, очевидно, решила, что обязана в ответ сказать что-нибудь хорошее про Дженнаро и спросила Лилу: «Это твой сын?» Кажется, только тут она ее и узнала – Лила все это время смотрела на нее молча. Мелина, должно быть, вспомнила, что ее дочь, Ада, увела у этой женщины мужа. Она вытаращила глаза и торжественно произнесла: «Лина, ты очень подурнела и отощала. Потому-то Стефано тебя и бросил: мужчинам надо, чтоб было за что подержаться». Она перевела взгляд на Дженнаро и чуть ли не взвизгнула, показывая пальцем на девочку: «Смотри, это твоя сестренка! Ну-ка, поцелуйте друг друга. Мадонна, какие вы оба хорошенькие!» Дженнаро поцеловал девочку, она не сопротивлялась. Мелина посмотрела на них еще раз и воскликнула: «Подумать только, как похожи! И оба в отца, вылитый он!» После этого схватила девочку за руку и убежала, не прощаясь, будто ее ждали срочные дела.

Лила не проронила ни слова. Но я видела, что она в шоке, как в тот раз, в детстве, когда она увидела, как Мелина идет по улице и ест мыло. Как только бабушка с внучкой скрылись из виду, она встрепенулась, рукой растрепала себе волосы и, прищурившись, сказала: «Вот такой и я стану». Потом снова пригладила волосы и проворчала:

– Слышала, что она сказала?

– Это неправда. Ничего ты не подурнела и не отощала.

– Даже если так, мне плевать. Я тебе про сходство.

– Какое сходство?

– Про детей. Мелина права, оба вылитые Стефано.

– Ничего подобного! Девочка – да, но только не Дженнаро.

Она расхохоталась: впервые за долгое время я снова услышала ее знаменитый злорадный смех.

– Похож как две капли воды.

58