Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

Он поднес ко рту сложенные рупором ладони, и пронзительный крик потряс ночную тишину.

Мгновенно со всех сторон поднялся шум. Он нарастал с каждой секундой, и огромное пространство вокруг холма задрожало и загудело от топота многочисленных диких стад.

– Слышите? – воскликнул пеон. – Это тысячи и тысячи неклейменых дичков, которые еще не знают человека. Более семи лет здесь не появлялась ни одна лошадь. А ведь это – пустяки по сравнению с тем, что есть в более глухих местах, по направлению к Кунавиче. Несмотря на все испытания, Альтамира еще жива! То, что скот одичал, спасло хозяйство от полного разорения. Теперь надо его ловить и приручать. Я думаю, пора заняться этими дичками. Как вам кажется? Жаль, что у нас нет хороших ловцов – с таким стадом не всякий совладает. Но я знаю, откуда можно пригласить людей. Кроме того, хорошо бы опять завести сыроварни; те, что были здесь раньше, вполне оправдывали себя. И доход от них неплохой, и молодняк легче приручить. Ведь здешний скот очень уж дикий. Сколько лошадей погубишь, пока переловишь его!

Эти житейские доводы были сами по себе достаточно убедительны, чтобы согласиться на строительство сыроварен; но Сантос Лусардо соглашался с ними еще и потому, что, помимо экономической выгоды, любое начинание, помогающее борьбе с дикостью, было для него делом огромной моральной важности.

На следующий же день в беседе с Антонио Сантос высказал мысль, явно связанную с планом цивилизации льяносов.

– Сегодня только с одного раза нам удалось заарканить пятьдесят дичков, – сообщил ему Сандоваль.

Ловить арканом неклейменый скот – излюбленное занятие апурейских льянеро. Поскольку хозяйства, расположенные в бескрайних саваннах Апуре, не огорожены, скот свободно переходит с земель одного на земли другого. Владельцы хозяйств пополняют свои стада или во время вакерий, когда каждый из них, договорившись с соседями, собирает и метит весь пойманный на своих пастбищах молодняк и неклейменых коров, или в промежутках между вакериями, в любой момент, по праву сильного. Эта примитивная форма обогащения – возможная только в льяносах и узаконенная при условии, что скотовод владеет достаточным количеством земель и голов скота, – мало чем отличается от обыкновенной кражи и представляет собой не работу, а, скорее, излюбленный спорт обитателей льяносов, где до сих пор сила равна закону.

Поэтому Сантос сказал Антонио:

– Все это мешает развитию животноводства: люди думают не о том, чтобы разводить и выращивать скот, а о том, как бы пополнить свои стада за счет чужих. С этим можно покончить, если Закон льяносов обяжет собственников огородить свои владения.

– Может, вы и правы, – заметил Антонио. – Но чтобы узаконить огораживание, пришлось бы сперва изменить самих льянеро. Льянеро не терпит изгородей. Он хочет видеть свою саванну вольной, какой ее создал бог, – именно такой он ее любит. Лиши его этого удовольствия, и он умрет с тоски. Льянеро счастлив, когда может сказать: сегодня я заарканил столько-то голов. Ему безразлично, что сосед говорит то же самое; льянеро всегда уверен: его собственный скот в безопасности, и если соседи воруют, то не у него, а у других.

Тем не менее Лусардо продолжал думать об изгороди. Она явилась бы началом цивилизации льяносов. Всемогущей силе она противопоставит право, своеволие человека ограничит общепризнанным порядком.

Теперь ему было ясно, с чего должен начать истинный цивилизатор: добиваться, чтобы огораживание приобрело в льяносах силу закона.

Мысли одна за другой стремительно проносились в его голове, словно миражи в саванне, когда мчишься на дикой лошади. Проволочная нить – символ деятельности человека, решившего исправить промахи природы, – прочертила бы единственный и прямой путь в будущее на этой земле бесчисленных дорог, где испокон веков гибнут в поисках верного направления людские надежды.

Взволнованный, он громко разговаривал сам с собой: простиравшаяся перед его мысленным взором цивилизованная и процветающая Равнина будущего казалась поистине прекрасной.

День выдался солнечный и ветреный. По траве пастбищ, окруженных иллюзорными, созданными миражем водами, как по морю, катились волны, и над дальними холмами, вдоль линии горизонта, двигались, точь-в-точь как дымки паровоза, столбы подхваченной ветром пыли.

И Сантос – то ли в шутку, то ли забывшись на мгновение, – воскликнул:

– Железная дорога! Там – железная дорога!

И грустно улыбнулся, как улыбается человек, утративший призрачную мечту, но тут же, любуясь проделками озорного ветра на верхушках холмов, восторженно прошептал:

– Когда-нибудь мечта станет былью. В льяносы придет прогресс, и варварство отступит, побежденное. Пусть нам не доведется увидеть этого собственными глазами, но в волнении тех, кто это увидит, будет доля и наших чувств.

XIII. Права мистера Опасность

Глыба мускулов, обтянутых розовой кожей, пара голубых глаз и льняные волосы – так выглядел этот человек.