Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

— Ах, мистер Дэнджер! Вот бы все иностранцы, которые приезжают к нам, были такие, как вы! — в упоении воскликнул Бальбино, лихорадочно соображая, как перейти к нужному разговору.

— А вы как поживаете, дон Бальбино? Как идут дела? — в свою очередь, спросил мистер Дэнджер, принимаясь раскуривать трубку. — Донья Барбара все такая же милая женщина? И это не лишено приятности. Не правда ли, дон Бальбино? Ох, уж этот дон Бальбино!

Они дружно захохотали, как хохочут понимающие друг друга пройдохи, и Бальбино приступил к делу, предварительно коснувшись пальцами усов, словно указав каждому усу его направление:

— Дела мои в этом году не так уж плохи. Но, вы знаете, дон Гильермо, бедняк остается бедняком, и в его делах всегда найдется дыра, которую нужно залатать серебром.

— Не прибедняйтесь, дон Бальбино. У вас есть деньги, спрятанные под землей. Много денег! Мистер Дэнджер знает.

— Какое там! Едва на жизнь хватает. Мои дела грошовые, с чего откладывать-то? Это вот Барбаре да вам можно закапывать: у вас и земли и скота много. А я в этом году едва набрал четыре десятка приблудных. Кстати, — раз уж заговорили об этом, — могу продать. Мне сейчас нужны деньги, и я не стал бы много запрашивать.

— А старые клейма хорошо уничтожены? Расклеймить скот, то есть вытравить хозяйское тавро с целью выдать чужой скот за собственный, Бальбино Пайба умел, как никто другой, и хотя обычно он спокойно относился к разговорам об этом в дружеском кругу, на сей раз вопрос мистера Дэнджера ему не понравился.

— Скот мой, — сухо ответил он.

— Это другое дело, — заметил мистер Дэнджер. — А то, если лусардовский, пусть даже клеймо незаметно, я не охотник до такой сделки.

— Что так вдруг, дон Гильермо? Вы ведь раньше всегда покупали лусардовский скот, и разговоров никаких не было. Или этот альтамирский франтик и вам пригрозил показать, где раки зимуют?

— Я не обязан объяснять вам, пригрозили мне или нет, — неожиданно вскипел мистер Дэнджер, задетый за живое. — Я говорю, что не покупаю ни альтамирских коров, ни лошадей, ни альтамирского пера. Вот и все.

— Перо я и не предлагаю, — поторопился заверить Бальбино.

Мистер Дэнджер хотел еще что-то сказать, как вдруг заметил: собаки, лежавшие в галерее, у двери в гостиную, где происходил разговор, вскочили и исчезли, не заворчав и только радостно виляя хвостами, словно бросились навстречу кому-то знакомому.

Бальбино, сидевший спиной к двери, не обратил на это внимания, и мистер Дэнджер, решив посмотреть, что происходит снаружи, предложил Бальбино еще выпить, взял стопки и вышел в галерею будто бы выплеснуть из них остатки виски. Бросив вокруг быстрый взгляд ищейки, он тут же обнаружил Хуана Примито, притаившегося за деревом и окруженного ласкавшимися к нему собаками, — он был другом всех собак в округе.

Мистер Дэнджер мигом догадался: дурачка послали шпионить за доном Бальбино; и тут же у него возникло злое желание заставить нежданного гостя проболтаться. Предвкушая забаву, мистер Дэнджер вернулся в гостиную, наполнил стопки, залпом осушил свою, сел напротив Бальбино, помолчал минуту, раскуривая потухшую трубку, и возобновил прерванный разговор:

— Я упомянул о пере потому, что в прошлом году вы мне продали немного, помните?

— Да, но нынче мне ничего не удалось скупить. Повторяю, четыре десятка телок — вот весь мой товар.

— Вы так говорите потому, что после происшествия в Эль Тотумо, пока не выяснилось, что там произошло, небезопасно предлагать перо? Так я вас понимаю, дон Бальбино?

— А хотя бы и так.

Мистер Дэнджер глубже сел в кресло, вытянул ноги и, не вынимая изо рта трубки, спросил как бы невзначай:

— Кстати, дон Бальбино, вам не приходилось бывать в этом тотумском чапаррале?

Превозмогая страх, Бальбино постарался ответить тоном, каким говорят о ничего не значащих вещах:

— В самом чапаррале — нет, но поблизости приходилось, когда ездил в Сан-Фернандо.

— Странно, — промолвил Дэнджер, почесывая голову.

— Почему — странно? — спросил Бальбино, вперив в собеседника пристальный взгляд.

— А я проезжал через чапарраль, — неожиданно ответил мистер Дэнджер. — Когда возвращался из Сан-Фернандо, на другой день после того, как там побывали власти. Я облазил все вдоль и поперек и лишний раз убедился, что у следователей в этой стране глаза есть только для красоты, как говорит один мой друг из Сан-Фернандо.

При этих словах он откинулся на спинку кресла, словно любуясь табачным дымом, но в то же время не теряя из виду лица Бальбино, затем открыл ящик письменного стола и, вынув из него какую-то вещицу, зажал ее в своем огромном кулаке.

Бальбино потерял чувство времени, ему показалось, что он очень долго молчал, прежде чем спросить, хотя на самом деле сделал это, едва мистер Дэнджер закончил фразу.

— Что же вы там нашли?

— Я нашел…

Мистер Дэнджер замолчал и принялся разглядывать вещицу с таким видом, словно хотел показать, что никак не ожидал наткнуться на нее.

— Это — не ваше, дон Бальбино? Думается мне, что это коробочка для чимо — ваша.