Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

— Он у меня еще увидит! Я деньги на ветер не бросаю, своим горбом наживала! Обманщик старый, индейская морда, сволочь! Я уж сегодня с утра велела насыпать ему на порог земли с кладбища.

— А ребенка похоронили?

— Целую ночь в доме был. Все девицы мои дурят. Пирогов напекли.

— Праздновали…

— Да ну вас, скажете тоже!

— В полицию сообщили?

— Сунули им, и разрешенье получили. На другой день ездили на остров хоронить. В такой ящик его положили, хороший, дорогой, белого атласу.

— Вы не боитесь, что семья потребует труп или хотя бы бумаги?

— Только этого мне не хватало!.. Да нет, кто там потребует! Отец у него сидит по политическому. Его Родас фамилия. Ну, а мать, сами знаете, в больнице.

Кара де Анхель мысленно улыбнулся. Сразу стало легче. Она не родственница Камиле…

— Так вот, вы мне и посоветуйте, дон Мигелито, вы ж человек ученый. Что мне теперь делать, чтоб не достались мои денежки старому стервецу? Десять тысяч не шутка! Не горсть гороху!

— По-моему, вам следует пойти к Сеньору Президенту. Попросите аудиенции и расскажите все откровенно. Он все уладит. Это в его власти.

— Я и сама думаю. Так и сделаю. Пошлю с утра телеграмму срочную, что прошу, мол, аудиенции. Он мне старый приятель. Еще когда министром был, очень за мной увивался. О, много воды утекло! Красивая я была, картинка! Вон как на той карточке. Жили мы тогда с бабкой при кладбище, царствие ей небесное… Окривела она, попугай в глаз клюнул. Ну, я, понятное дело, попугая этого придушила и собаке бросила, для забавы, значит. Слопала его собака и сбесилась. Да, времечко было… Самое было веселье, что мимо нашего дома все гробы таскали. Несут и несут!.. Вот из-за этого разлучились мы с Сеньором Президентом. Очень похорон боялся. Да разве это моя вина? Выдумщик был, как маленький. Что ни скажи — поверит. Обижался легко и на лесть был падок. Поначалу — очень я была к нему привязанная — ну, поцелую его покрепче, он и забудет про эти гробы разноцветные. А потом надоело мне, думаю — бог с ним. Любил он, помню, чтоб ему ухо лизали, хоть и пахло оно с чего-то покойником. Как сейчас вижу — ну, вот как вас: сидит это он, платочек на шее белый завязан, шляпа большая, ботинки с розовыми язычками, костюм синий…

— Говорят, он у вас на свадьбе был посаженым отцом.

— Врут все. Муж-покойник — царствие ему небесное — этого не любил. Бывало, говорит: «Это собакам отцы да свидетели нужны, чтобы смотреть, как они женихаются, кобелей за собой водят, а те языки вывалят и слюни пускают…»

XXV. Обитель смерти

Священник, путаясь в сутане, бежал что было сил. Другие бегут и не по таким неотложным делам. «Есть ли в мире что-нибудь важнее души?» — спрашивал он себя. Другие не по таким неотложным делам встают из-за стола, когда бы только сесть да ость в три горла… Три гор-ла!.. Три разных лица и один бог воистину истинный!.. В кишках урчит у меня, меня, меня, в моем брюхе, брюхе, брюхе… Из чрева твоего, Иисус… Остался там накрытый стол, белая скатерть, чистая-пречистая посуда из фарфора, тощая служанка…

Когда священник вошел, — за ним следом проскользнули и соседки, большие охотницы поглядеть на смерть, — Кара де Анхель с трудом оторвался от изголовья Камилы; трещали половицы под его ногами, будто хрустели корни, вырываемые из земли. Трактирщица подвинула кресло святому отцу, и все удалились.

— …Я, грешница, исповедуюсь кажд… — бормотали, выходя, женщины.

— Во имя отца и сына и… Скажи, дочь моя, давно ты исповедовалась?…

— Два месяца назад…

— Каялась ли ты?

— Да, отец…

— Поведай мне грехи свои…

— Каюсь, отец; я однажды солгала…

— В серьезном деле?

— Нет… еще я ослушалась папу и…

(…Тик-так, тик-так, тик-так…)

— …и я каюсь, отец…

(…тик-так…)

— …что пропустила мессу…

Исповедник и больная беседовали словно в склепе. Дьявол, Ангел-хранитель и Смерть присутствовали на исповеди. Из остекленевших глаз Камилы глядели пустые глаза Смерти; Дьявол, изрыгая пауков, стоял у изголовья; Ангел, забившись в угол, плакал, шмыгая носом.

— Каюсь, отец, что не молилась, когда ложилась спать и по утрам, и… я каюсь, отец, что…

(…тик-так, тик-так…)

— …что ссорилась с подругами!

— Защищая честь свою?

— Нет…

— Дочь моя, ты нанесла тяжкие оскорбления господу богу.

— Каюсь, отец, в том, что ездила на лошади верхом, как мужчина…

— Это видели другие, и это привело к скандалу?

— Нет, там были только индейцы.

— Ты, возомнив, что можешь сравниться с мужчиной, совершила тяжкий грех, ибо если наш господь бог сотворил женщину женщиной, она не должна роптать и желать быть мужчиной; это значило бы уподобляться дьяволу, который погиб, потому что хотел стать богом.