Те, кто жив

— Держись, Оленька! — Анна почти не плакала, сидя у её койки. Моргала только часто и носом шмыгала. — Продержись ещё немного, найдем мы мантиса. Вот ведь дрянь какая — то лезли, не знали, куда от них деться, а то — как отрезало!

Ольга молчала, сил разговаривать не было. Рыжие волосы постепенно переселялись с головы на подушку, а руки казались костями, обтянутыми тонкой пергаментной кожей. Ногти стали бледными и тонкими, обламываясь под корень. Она почти не могла есть: всё, кроме слабенького бульончика, вызывало рвоту. Температура то повышалась, то падала, в голове мутилось, зато парадоксально обострился слух. Она прекрасно слышала, как Лизавета говорила кому-то в коридоре:

— Умирают они. Последняя стадия лучевой. Парнишка-то уже совсем плох, в себя не приходит, да и Оля… Нечем мне их лечить.

Ну, умирают и умирают. Ольге было даже безразлично. Она устала, всё время хотелось спать. Снился Иван. Во сне он гулял в саду с ребенком — за ним ковылял смешной курносый карапуз. Медно-рыжий, в маму. Иван махал ей рукой, звал выходить, а она то дверь не могла найти, то одежда уличная куда-то подевалась. Ничего, скоро уже дозовётся.

Примчалась Лизавета, засуетилась, зазвенела пробирками.

— Всё, будете жить, добыли Вещество! Ты не представляешь, что там у нас происходит! А, неважно, Ане спасибо потом скажешь.

Следующие сутки Ольга в основном ела. В Убежище творилась какая-то нездоровая суета, за дверью лазарета периодически кто-то пробегал, дважды взрёвывала сирена — но Ольга с Мигелем, отселенные в изолятор, не обращали на это внимания. Организм восстанавливал утраченное и требовал топлива, как паровоз на подъёме. Надоевшая каша с редкими волокнами тушёнки, на которую ещё недавно и смотреть не хотелось, шла на ура под сладкий, как сироп, чай. Лизавета велела не ограничивать их в дефицитном сахаре, дававшем так нужные им сейчас углеводы. Уже к вечеру того же дня Ольга нащупала на почти облысевшей голове жёсткую щетинку новых волос, а руки перестали напоминать о египетских мумиях. А ночью они с Мигелем, подперев стулом дверь в изолятор…

Впервые в её жизни это было вот так — по-животному, без всякого чувства. Но с Веществом в их организмы влилось столько жизни, что удержаться было невозможно.

— Забудь об этом! — сказала она Мигелю потом.

— Я понимаю, — согласился он. — Это были как будто не мы.

И, подмигнув, добавил:

— Но как же это было хорошо!

Ольга молча погрозила ему кулаком.

Но внутренне согласилась.

В общем, вся кутерьма этих, определивших дальнейшую судьбу их небольшого общества, суток, прошла мимо Ольги. Когда наутро Лизавета, тщательно осмотрев и взяв кучу анализов, признала их с Мигелем излечившимися, всё уже случилось. Правда, этого ещё никто не понял. Из тишины лазарета Ольга перешла в атмосферу тихой паники командного бункера.

— Пристрелить эту мерзость! — кричал красный от злости Воронцов. — Дайте мне винтовку, я сам это убью!

— Ой, держите меня семеро! — ехидничал Матвеев. — Посмотрите, убивец какой выискался! Учитывая, сколько он энергии заблокировал, его, поди, из пушки не убьёшь!

— Но надо же что-то делать? — метался растерянный Палыч. — Нам же надо искать эти ваши, как их… Резонансы!

— У нас продовольствие на исходе, — сообщил похудевший и осунувшийся за эти дни Вазген. — Завтра будем опять урезать нормировку.

— И мантисы ломятся! — добавила Анна. — С тех пор как оно застряло в Установке, они как с цепи сорвались! Долбятся в гермодвери, лезут в вентиляцию, два раза срывали наши заграждения…

Ольга несколько удивилась, увидев её здесь, но решила, что Анну ввели в число допущенных в некотором роде вместо неё. Должен же кто-то быть «главным по мантисам»?

— Ольга! — обрадовался директор. — Оклемалась? Выглядишь, конечно…

— Волосы отрастут, — отмахнулась она. — Что происходит?

— Анна, введите её в курс дела, — велел Палыч. — К вам больше вопросов пока нет.

Пока Ольга тихо умирала от лучевой болезни в изоляторе лазарета, Матвеева преследовали неудачи. Установка работала, исправно пожирая мегаватты, но все проколы вели в ледяное никуда. Все допущенные до темы (было решено не сообщать пока о результатах никому, кроме задействованных в работе кадров), на глазах теряли оптимистический настрой, установившийся после первого удачного прокола. От безнадёжности начали даже прикидывать варианты возвращения в радиоактивный срез, исходя из сомнительной вероятности, что заражение там не повсеместное. Впрочем, никто так и не смог предложить сколько-нибудь безопасного решения по поиску незаражённых территорий, имея прокол у атомного эпицентра. По всем расчётам, люди наберут критическую дозу до того, как его покинут. Нет, понятно, что если другого выхода не будет…