Те, Кто Живут Давно. Рэдмаунт и Охотник

Они растапливали очаг на кухне, сберегая скудные запасы дров и угля. Квадратный резной ларец из розового дерева, полный золотых монет, был надёжно спрятан под полом в дальнем углу чулана. Он должен был обеспечить им жизнь на несколько лет, но требовал скромного обихода. Почти весь день они проводили в этой тёплой и светлой комнатушке. Реми тут же работал за столом, она готовила или шила у окна. Вечером переносили огонь, согревая единственную спальню. Второй комнатой почти не пользовались. За домом была полоса огорода, эти грядки снабжали картофелем, луком. Хлеб и молоко, изредка – мясо, покупали у соседей. Тихая и бесхитростная спокойная жизнь, иногда только она и приносит человеку долгожданный отдых.

Елена зарекомендовала себя хорошей повитухой. Смиряя боль и успокаивая рожениц, за эти годы она приняла девятнадцать детей. Избавляя от болезней и помогая соседкам, она будто бы возвращалась в то забытое крестьянское прошлое, где когда-то было похоронено и её материнство. Проповеди Реми вдохновляли прихожан, он почти не подталкивал односельчан к религиозному восторгу, но умело врачевал души, призывая к самопожертвованию, милосердию и смиренному труду. Сейчас у него был светлый период, она так это называла, когда одухотворён и возвышен, а не развращён и испорчен. Де Ла Рю смеялся и целовал её маленькие руки.

Раз как-то осенней ночью, когда он уже разделся и расправлял на кровати шерстяное покрывало, Елена, прислушиваясь к завываниям ветра и стонам деревьев за окном, сидела перед зеркалом – единственным предметом роскоши, который она перевезла сюда. Она видела в отражении его худую гибкую спину с выступающими бусинами позвонков. «Такой обманчиво хрупкий и уязвимый!» – с нежностью подумала она. Позвала, прошептав имя. Он подошёл, склонился и заглянул в зеркало через её плечо.

– Посмотри, Реми, у меня седые волосы!

– Ты всё равно прекрасна!

– Нет, я не про то. Я подумала, мы всё-таки стареем, и когда-нибудь это закончится.

– Конечно же, дорогая, каких-то ещё пятнадцать-двадцать веков, и мы станем бессмертными развалинами! Ты бы хотела так же долго жить в больном и дряхлом теле? – его улыбка очаровательно безжалостна.

– Ты невыносим! – Елена стряхнула с плеч его руки.

– За это ты меня и обожаешь, дорогая! – Де Ла Рю поцеловал её макушку, зарываясь носом в душистые мягкие пряди. – Если дождя не будет, и дорогу не размоет, сходим в воскресенье на праздник в Ипсуич? Хаттон писал мне, что в Крайстчёрч прибудет епископ, я хотел бы встретиться с ним. А ты развлечёшься немного, посмотришь танцы?

– Спотыкаться по разбитым колеям больше трёх миль, чтобы смотреть, как другие танцуют!? Не сказала бы, что сгораю от нетерпения! – поджала она губы, принимаясь распутывать косы.

– Не хочу, чтоб ты осталась тут одна и скучала! А так хоть развеешься немного, прикупишь что-нибудь? Для меня важна эта встреча!

С погодой повезло, было тепло, из Брамфорда в Ипсуич они смогли добраться без труда. Нарядные горожане прогуливались, беседовали, делали покупки на ярмарке. В Крайстчёрч-парке на Круглом пруду Реми нашёл главу городского совета Эрла Хаттона и епископа Саффолкского, и ещё нескольких зажиточных и благородных горожан. Говорили о грядущей зиме, о деньгах для церкви, о войне за океаном, и ценах на зерно.

– Зимовать-то всякому лучше в тепле и сытости! Уж поверьте, Хаттон,я очень жду снега и мороза! Может быть, тогда сестра станет чаще для меня готовить! – смеялся Де Ла Рю. – Как говорится, голод, что сварливая жена, грызёт, пока не доймёт.

– Вы как всегда метки в выражениях, святой отец! А! Вот, кстати, и мой гость, я познакомлю вас! Уильям! – Эрл окликнул кого-то в толпе. – Дальний родственник со стороны жены, но даже Виктория не смогла растолковать, кем он ей приходится. Повоевал, теперь начнёт мирную жизнь. Надеюсь, его состояние не растает так же быстро, как муниципальный бюджет, – хохотнул толстяк.

К ним подошёл высокий крепкий брюнет в новом фраке и белом жилете, украшенном вышивкой. Осанка выдавала военного человека. Длинные волосы аккуратно собраны и стянуты лентой, синие глаза смотрели холодно вежливо и насмешливо.

– Позвольте представить, мой родственник и почётный гость, полковник Уильям Эдвардс! – радушным жестом пригласил широко улыбающийся Хаттон. – А это, Уил, преподобный Реймонд Лори. Вот уже почти семь лет с успехом собирает в стадо наших заблудших овец! У него просто дар внушения праведных устремлений!

– Рад знакомству! – Реми протянул руку, и смешался, увидев, что правая кисть полковника заменена деревянным протезом, резьба была настолько тонкой и искусной, что с первого взгляда ладонь и пальцы казались настоящими. Смутившись, он кивнул. – Война никого не щадит.

– Зато король весьма щедр к тем, кто не пощадил себя во славу своей страны, теперь можно и на покой! – Хаттон ободряюще хлопнул гостя по плечу. – Идёмте к дамам? Жена хотела рассказать вам об устройстве новой школы, святой отец!