Те же и Скунс

Так он и поступил бы, не будь у него в этом деле своего кровного интереса. Трудно соблюдать все правила, когда касаются личного. Тут не то что правилами пренебрежёшь — фундаментальные рефлексы, бывает, отказывают. Вот и Скунс отложил немедленное возмездие и собрался чуточку «попасти» Плещеева самолично: надо же выяснить, что за мышиные танцы происходят вокруг. Его собственный имидж мог в результате несколько пострадать, но Скунс решил на это временно плюнуть.

Ночью серы не только все кошки, это касается и автомобилей. Мышастая «Нива» одолевала подъём за подъёмом, ненавязчиво следуя за голубой «девяткой» Плещеева. Она никому не внушала необоснованных подозрений.

Двадцать с лишним лет назад родители Серёжи Плещеева были молоды и здоровы и очень уважали долгие прогулки по вечерам; в результате их сын неплохо знал тогдашнее Токсово. Посещали они и Большую Озёрную, и Сергей Петрович помнил, что по этой улице уже в те времена лучше было ездить на грузовике. Он много раз видел, как «Москвичи» с только что появившимися «Жигулями» натужно карабкались по довольно крутому подъёму, стараясь не ободрать брюхо на каменистых колдобинах. После каждого дождя вниз по улице весело мчались ручьи, и в плотном песке проявлялись всё новые «подводные камни». Чуть пониже большого зелёного дома — дачи академика Новикова — легковушки опасно кренились, объезжая глубокую яму. Серёжин папа хмурился и предрекал, что когда-нибудь здесь кувырнётся академикова бежевая «Волга». Вот тогда-то, говорил он, улицу и заасфальтируют.

С тех пор минула почти четверть века, академик почил, Ленинград стал Петербургом, а улицу в порядок не привели. Наверное, потому, что благодаря опытному шофёру бежевая «Волга» так и не кувырнулась. В водительских качествах Плещеева Даша нимало не сомневалась, но всё-таки посоветовала ему заезжать с другой стороны. Мимо подстанции, потом берегом Кривого озера и вверх по переулку. Там тоже был подъём, но не такой крутой и размытый.

Сворачивая с шоссе, Плещеев наказал себе не забыть и спросить Дашу, гоняют ли ещё по переулку коров. Или теперь в Токсове их никто уже и не держит?..

Серую «Ниву», последовавшую за ним с выключенными ходовыми огнями, Сергей Петрович не заметил. Во-первых, потому, что её владелец этого не желал. А во-вторых, Плещеев думал о Даше и волновался, точно мальчишка перед первым в жизни свиданием. Укоризненный образ Людмилы, как он и предвидел, успел потускнеть и отодвинуться на задний план бытия. Людмила была вчера и будет завтра. Здесь и сейчас существовала только Даша. Дашенька… И две свечи на столе, накрытом для небольшого ужина и долгой беседы… Однажды Сергею Петровичу попалась на глаза статья с рассуждением театрального критика, чем, мол, Дон Жуан так покорял женщин. А вот как раз тем, что каждой из своих мимолётных избранниц принадлежал безраздельно и целиком. Пусть на краткий миг, но — весь с потрохами. И женщины это безошибочно чувствовали во все времена…

Фары «девятки», включённые на дальний свет, выхватили из темноты высокий сетчатый забор и за ним — округлые серые туши трансформаторов, увенчанных белыми фарфоровыми коронами. «Подстанция! — сообразил Плещеев. — Ну слава Богу, в нужном месте свернул». В это время в ярких лучах фар замелькал растрёпанный мужской силуэт. Мужчина суматошно взмахивал руками и куда-то спешил неровным ковыляющим шагом. Пока Плещеев раздумывал, что неведомому субъекту явно следовало бы поменьше пить, растрёпанного мужика нагнал второй, видимо оторвавшийся от той же бутылки. Нагнал, сцапал за плечо… и начал зверски волтузить. Первый принялся отбиваться. С дороги они при этом не уходили — наверное, при свете фар драться было сподручней, чем в темноте.

— Люди! Кто-нибудь!.. Помоги-и-ите… — влетел в приоткрытое окошко «девятки» истошный женский вопль. Рядом с дерущимися бестолково заметалась фигура в домашнем халате, из-под которого синели физкультурные брючки. Молодая женщина неловко попыталась разнять сцепившихся мужиков, но тут же, случайно или нет, заработала от одного из них кулаком и осталась сидеть на земле, прижав ладони к лицу.

Плещеев вылетел из машины и ринулся на выручку.

Внешне он выглядел, конечно, далеко не так впечатляюще, как Фаульгабер или Лоскутков, да и в искусстве рукопашного боя — особенно с некоторых пор — равняться с ними не мог. Но уж что умел, то умел. Да и противники особого почтения не внушали. Даром что здоровы.

— Эй, мужики, мужики! — окликнул Плещеев. — Хорош махаться, всё уже выяснили!