Tear You Apart (СИ)

- Почему? – вдруг дрогнувшим голосом спросил Яки, искренне не понимая странного смысла, что таило в себе такое мистическое и естественное явление, как смерть.

- Все живое когда-нибудь умирает. – Объяснила Сомбра как можно невиннее. –Таков круговорот мира. Мы рождаемся, взрослеем, стареем и умираем. Это нормально. Иногда мы умираем раньше нашего срока. Такое случается.

- А то, что делает Лена? – Вопрос повис в воздухе сам собой. – И ты? Вы… убиваете? Воспоминания Лены о ее заданиях… о тех, кто лежит в крови… я думал, что это кошмары. Выходит, нет?

Сомбра глубоко вздохнула. Ситуация была очень некомфортной. Правда попросту запутает Яки, а то и вовсе заставит того впасть в панику или… Сомбра просто не знала.

- Послушай, это очень сложно объяснить вот так сразу. – Отстраненно проговорила Сомбра. – Иногда тебе просто не оставляют выбора, и ты выполняешь свою работу.

- За которую ты получаешь деньги? – на этот раз в голосе Яки прозвучала ирония, а Сомбра нахмурилась.

- Давай не будем об этом. – Хакерша ушла к большому дереву в центре дворика, пока Яки остался в одиночестве, обратив свой взор на мертвую птицу. – «Сильные правят слабыми», так говорят многие и действуют по этим словам. Просто люди устроены так – мы конфликтуем, воюем, убиваем. Чем скорее ты поймешь это, тем лучше.

Яки печально взял на руки безжизненное тельце птицы и его глаза наполнились слезами. Он не был человеком и понять это было крайне сложно.

***

- Пора, Окстон. – Именно с этими словами Менгеле явился на порог ее комнаты, скрестив руки за спиной и держа на лице холодную маску сосредоточенности.

Сидящий на кровати Яки тут же всполошился и нервно подскочил на ноги, дрожащим голосом спрашивая:

- Ч-что случилось? – Этот пожилой врач всегда вызывал у него страх и ненависть, но они не пересекались с тех пор, как он отпустил его.

- Завтра операция на «Якоре». – Спокойно произнес тот, поведя плечами. – Будь готова. Приходи в палату к десяти утра. – Он развернулся и ушел, оставив вскочившего на ноги Яки озадаченным и паникующим.

После этой новости он не спал практически всю ночь, а пришедшая к нему Сомбра не могла его успокоить. Он плакал от страха и обиды, моля о том, чтобы Лена вернулась, пока не уснул от успокоительного, которое Сомбра заставила его выпить. На завтрашний день Яки откровенно не хотел идти к Менгеле. Его желание можно было понять, исходя из всех воспоминаний Лены и рассказов самой Сомбры о нем. Однако, выбора откровенно не было. «Якорь» необходимо было починить, если все не хотели, чтобы тело англичанки распалось на атомы, застряв сразу в нескольких временах.

С трудом, но Яки все-таки смог собрать все силы в кулак и направиться на пресловутую операцию. Страх не исчезал, а лишь крепчал, особенно, когда он занял свое место на приготовленной ему кушетке. Менгеле был молчалив и отстранен, как и обычно, а то, с какой педантичностью и усердием он приготавливал хирургические инструменты и другие неизвестные Яки вещи – вводили того в дрожь.

- Все как обычно: вдыхай это и не елозь. – Пробубнил тот, надевая на голову англичанки респираторную маску и заставляя Яки вдыхать и успокаивается.

Перед тем, как напуганное сердце замедлило свой темп, алые глаза с все равно нескрываемым страхом уставились на шприц в руках Менгеле. Укол не принес ощутимой боли, видно, в силу неизменного профессионализма врача. Когда препарат растекся по венам, Яки ощутил странную сковывающую каждый нерв слабость и паралич. Через несколько минут он ясно понял, что не мог двигаться и даже издавать какие-либо звуки.

- Что такое? – поинтересовался Менгеле и на его старческом лице расплылась змеиная усмешка. – Не можешь пошевелиться? Подать голос? Какая досада. А чувствовать ты можешь, верно? Кажется, тебе не повезло.

Менгеле отошел от кушетки к двери и, заперев ту, вернулся обратно, взяв в руки сияющий санитарной чистотой скальпель, обыденным и, вместе с тем, злорадным тоном произнося:

- Похоже, придется делать операцию так. – Лезвие обрисовало кривую линию на груди, оставляя после себя кровоточащий порез. Разум Яки взвыл в боли и ужасе, но тело было неподвижно, а крик застрял в горле, неспособный вырваться. – Не волнуйся, больно будет, но это не убьет тебя. Я позабочусь об этом.

Все голоса и звуки потонули в сплошном тумане мучений. Слезы полились из глаз без всяких препятствий, а охваченный непрекращающейся жгучей болью разум не мог перестать метаться в агонии. Яки не мог прекратить бесконечно повторять в голове отчаянное – «За что?».

Менгеле не давал Яки даже шанса на то, чтобы он потерял сознание во время операции и весь процесс тот пережил, ощущая каждую деталь мучений от лишнего надреза скальпелем, сшивания кожи или приживания «Якоря» к плоти насильственными способами. Препарат, пущенный по его венам, что нес за собой паралич, должен был вот-вот потерять свою силу, и Менгеле заканчивал свою работу с широкой нескрываемой усмешкой, стоило алым зареванным и опухшим глазам столкнуться с его черными безжизненными омутами.