Театр Говорящих Пауков Кукбары фон Шпонс

— Вы стоите перед лесом. Запомните его. Входите в лес. Идите прямо по тропинке… Вы выходите на поляну… Осмотритесь. Запомните хорошо поляну… Вы видите на поляне кружку… Поднимите ее… Хорошо рассмотрите кружку. Из чего она сделана, есть ли на ней рисунок… Положите кружку… В глубине леса вы видите дом… Идите к дому… Обойдите его вокруг… загляните в окно….

Дикий вопль разбудил меня. Я долго выбиралась из тьмы своих видений, но, наконец, оказалась в палате ван Таша.

Доктор шлепал по щекам больного, тот спал и брыкался, и кричал. Я отыскала на стене рядом с входом кнопку экстренного вызова сестры и нажала ее. Подбежала к брыкающемуся ван Ташу и шепнула на ухо:

— На счет три вы проснетесь.

— Раз, — рычал ван Чех, — Два. Три.

Виктор открыл глаза и испуганно посмотрел на нас.

— Ты молодец, Виктор, ты молодец. Ты далеко зашел сегодня! — ван Чех тряс безвольного больного. Голова Виктора моталась по плечам, вся одежда была мокрой, волосы липли к лицу.

— Что ты видел? — вопрошал доктор.

— Женщину… В белом… Она прекрасна… она… она… она.

Виктор затрясся в немом вопле.

Явилась сестра. Дюжая большая женщина со шприцем.

— Долго ходишь, — прорычал ван Чех, — коли быстрее!

Женщина ловко засадила в вену иглу и быстро вколола лекарство.

— Ты теперь спать будешь. Спать, — повторяла я, поглаживая его по голове, — спать.

Ван Чех быстро перетащил больного на постель и положил там.

— Ее… — прошептал успокоенный Виктор.

Доктор рванул меня к кровати больного.

— Она, как ты, — шепнул ван Таш и вырубился.

— Идем, — грозно сверкнул глазами доктор. Мы оставили Виктора отдыхать.

Глава 5

— И как тебе это все? — ван Чех угрюмо шлепнулся в кресло и швырнул шапочку на стол.

— Мы, кажется, сдвинули с мертвой точки его дело, — скромно ответила я.

Ван Чех посмотрел на меня удивленно, потом нахмурился. Мимика его в тот момент отражала все колебания мыслей великого доктора. Он был смятен и зол, и растерян, и удивлен без меры.

— Брижит, давай начнем с начала, — наконец сказал он, откидываясь на кресло. Я лицезрела шикарный профиль Вальдемара Октео ван Чеха, он прикрыл глаза и закусил нижнюю губу, козлиная бородка оттопырилась.

— Что именно? — не поняла я.

— Что тебя смутило, что не понравилось. Давай, рефлексируй, — пояснил доктор.

— Мне не понравилось то, что Виктор среагировал на шепот так активно.

Ван Чех кивнул:

— О чем нам это говорит?

Я сидела и кусала губу, у меня была версия, но я не хотела ее высказывать.

— Смелее, Брижит, неси ересь.

— М-м-м. Такое бывает при кататоническом синдроме. Во время обострения. Но говорить об этом можно только частично, потому что он не был ничем накрыт и не раскачивался, он только лишь глубоко задумался, мне кажется.

— Он вполне определенно был сконцентрирован. На чем, как думаешь?

— На лепестках, видимо.

— Так, прекрасно. А какую фигуру образовывали лепестки?

Я подумала и поняла, что не помню. Я постаралась вспомнить и даже закрыла глаза, чтобы увидеть ту картинку. Я видела сидящего Виктора, он весь с белом, перед ним белые лепестки. Вот я подхожу к нему. Зову. Он не отзывается, я снова зову, но уже тише. Он сидит. Но вдруг встает и идет к картине. Вместо того, чтобы посмотреть на стол, я кинулась за Виктором. Зачем-то я вцепилась в его плечи, он ловко развернулся и по-мальчишески улыбнулся.

— Не надо, Брижит, — тихо сказал он. — Сейчас мне надо уйти.

— Кто это женщина в белом? — крикнула я, он стоял рядом, но не слышал меня, это я точно знала.

— Это ты, — усмехнулся Виктор и наклонился ко мне, коснулся своими губами моего лба и прошептал:

— Отпусти меня…

— Нет, не отпущу!

— Глупая, маленькая, Брижит. Я все равно уйду. Не держи меня.

— Я хочу тебе помочь.

— Ты не сможешь, и никто не сможет, — Виктор улыбнулся мне.

Он был лет на восемнадцать моложе. И только в глазах читался опыт мужчины под сорок. Он мягко снял мои руки со своих плеч. Улыбнулся почти печально и махнул рукой. Виктор подошел к картине на стене и, схватившись за раму, нырнул в серо-черно-зеленую пелену треугольников.

От испуга я открыла глаза.

— Заснула? — осведомился доктор ван Чех, расставляя чашки.

— Я… нет… это был не совсем сон.

— А что это было? — ван Чех сверкнул на меня глазами и бросил в чашку пакетик зеленого чая.

— Бред какой-то, — подумав, брякнула я.

— Расскажи, Брижит, мне интересно.

Я подробно описала все, что видела. Ван Чех слушал меня с невозмутимостью каменной статуи, только голубые глаза мерцали как-то хищно. Весь он стал вдруг похож на куницу, за одним исключением: у куниц не бывает голубых глаз.

— Любопытно, — причмокнул он, когда я окончила рассказ, — Итак, Брижит, сейчас расскажи мне, что ты видела, когда я проводил визуализацию с Виктором?

Я глубоко задумалась, получалось, что на проверку я видела только одно:

— Я четко видела треугольники, — тихо ответила я.

— Нет, вы издеваетесь что ли?! — ван Чех вскочил, пробежался по кабинету и сел на место, — Правда что ли?

Я кивнула.

— Давай дальше.