Зала инквизиционного трибунала в Гранаде.
Справа на крытом черным сукном возвышении три кресла; среднее поставлено несколько выше боковых. В глубине неясно различаются орудия пытки. Под возвышением стол и стул для секретаря. Освещение тусклое.
Рафаэль и Доминго — оба в полном облачении инквизиторов.
Рафаэль
. Повторяю, сеньор Доминго: это вопиющая несправедливость. Вот уже семнадцать лет я состою инквизитором в Гранаде. Я отправлял на костер по два десятка еретиков ежегодно. И вот как оценил мои заслуги его высокопреосвященство господин великий инквизитор! Поставить надо мной молокососа!Доминго
. Это возмутительно. Я вам тоже могу на него пожаловаться. Знаете, что это доказывает? Что его высокопреосвященство великий инквизитор просто дурак.Рафаэль
. Это всем известно. Но что он несправедлив и фанатичен — этого я не знал.Доминго
. Что он, в сущности, против нас имеет?Рафаэль
. Что повредило мне в его глазах, я знаю. Пустяк! История с еврейкой: я ее окрестил, а ей вздумалось вдруг почему-то забеременеть, — в обществе это наделало много шума. Но, в конце концов, что тут особенного?Доминго
. Я слыхал, будто он нас еще обвиняет и в том, что мы не христиане.Рафаэль
. Но так ли уж необходимо инквизитору быть христианином?Доминго
. Вас подвело это крещение с последствиями, а про меня у него в книжке и не то записано.Рафаэль
. Что ж, он вас в безбожники, что ли, зачислил?Доминго
. Если бы так! Каналья служка, прибирающий у меня в комнате, каким-то образом нашел у меня, да еще великим постом, цыплячью ножку и отнес его высокопреосвященству.Рафаэль
. Да, клянусь телом Христовым, история пренеприятная!Доминго
. Еще хуже то, что новый инквизитор, которого он назначил председателем нашего трибунала, — это сущий демон, и ему вменено в обязанность за нами шпионить. И вдобавок этот негодяй искренне верует.Рафаэль
. Вы так думаете?Доминго
. Помяните мое слово: это будет второй Лойола[8]. Он, говорят, до того дошел, что не способен отличить женщину от мужчины. О, это святой!Рафаэль
. Беда!Доминго
. Беда!Рафаэль
. Черт возьми! Вот как нас наградили за верную службу! Я сегодня в отвратительном настроении. Турком готов стать. Горе тем, кого доведется нам сегодня судить! Мне непременно нужно на ком-нибудь сорвать свою злобу. На костер, на костер и еще раз на костер! Без всяких разговоров!Доминго
. Аминь! Сегодня суббота, а по субботам я имею обыкновение только осуждать. Оправдываю я по понедельникам. Таким образом, если случается так, что невиновные приходятся на дурной день, то ответственность за такую путаницу ложится на господа бога. А кстати, что же сталось с вашей еврейкой?Рафаэль
. Она, дурочка, в родильном доме.Доминго
. И то дура!Рафаэль
. Что вы бормочете?Доминго
. Я? Ругаю этого идиота великого инквизитора.Рафаэль
. Чтоб его черт побрал!Доминго
. Тсс! Тут слишком сильное эхо. Разойдемся. Вот и наш святой.Расходятся в разные концы сцены и принимаются за свои молитвенники. Входит Антоньо в полном облачении.
Антоньо
. Ваши высокопреподобия! Нам предстоит сегодня рассмотреть очень важное дело, и вы к этому, я вижу, готовитесь. Мы будем судить женщину-колдунью, заключившую, отцы мои, договор с самим дьяволом. Говорят, князь тьмы наделил эту несчастную сверхъестественными способностями. Но укрепимся духом: крест, который мы носим, оградит нас от когтей лукавого, даже если бы он мог проникнуть сквозь благословенные стены священного трибунала[9].Доминго
. У нас он только потратил бы даром время.Антоньо
. Ах, отцы мои, не говорите! Плоть наша бренна — сосуд скудельный. Что касается меня, жалкого грешника, то вся моя сила — в сознании моей слабости. Вас сделала неуязвимыми для искушения долгая праведная жизнь, а я молод годами и небогат подвигами благочестия. О, как я нуждаюсь в мудрых наставлениях ваших среди подводных скал житейского моря!Рафаэль
. В наставлениях мы все нуждаемся.Доминго
. Предостерегая друг друга, мы легче поборем соблазны сатаны.Антоньо
. «Господи! Не введи меня во искушение» — вот о чем я молюсь ежеминутно. Ведь так легко пасть! Как бы бдительно душа ни оберегала себя, враг рода человеческого — лукавый змий: он пролезет в малейшую скважину, единая капля его яда может разъесть душу навеки, и я, конечно, пал бы уже давно, если бы не заступничество моего всеблагого покровителя — святого Антония.