Театр начинается с выстрела

По лестнице я даже не сбежала, а слетела. Едва сев за руль, я позвонила Крону, но его номер был занят. Всю дорогу до театра я продолжала звонить, пока наконец не услышала его голос, естественно, совсем нерадостный.

— Я уже все знаю, — с ходу сказал он. — Возле театра стоит серебристый «Нисан», номер 314, водителя зовут Игорь. Отдашь ему все, что соберешь в гримерке Ермаковой, и оборудование, и можешь быть свободна.

— Крон! Этой мой косяк и…

— Это не твой косяк! Это мой, — выделил он, — косяк! И я уже огреб за него свою порцию добра.

— За то, что вызвал меня, а я не оправдала надежд твоего начальства? — бешеным голосом поинтересовалась я. — Так вот! Я все передам! И оборудование сдам! И деньги верну! «Дипломата», извини, с собой нет, но я тебе его стоимость возмещу! А теперь послушай меня внимательно! Ты меня не один год знаешь! Что с характером у меня все в порядке, для тебя не секрет! Можете меня отстранять, но я этим делом буду заниматься! На общественных началах! И запретить этого ты мне не можешь! Привет начальству! — и отключила телефон.

Я сорвалась на Крона, но легче мне не стало, потому что я действительно была виновата. Какого черта я оставила Ермакову в театре одну? Подумаешь — машина! Да я и вечером могла бы колесо поменять! Нет! Мне именно утром приспичило! Расслабилась! Решила, что всех построила: Воронцова укротила, Тихонова шуганула, и можно бамбук курить! Но кто в театре мог отравить Анну? Тихонову туда хода нет, значит, Воронцов с Лукьяновой решили отомстить. Но как они могли это сделать? И во что именно они напихали отраву? За этими размышлениями я подъехала к театру и пошла внутрь через служебный вход.

— Ты куда это? — неласково встретил меня незнакомый охранник.

— Я сестра Анны Ермаковой, — объяснила я. — Она просила кое-какие вещи из ее гримерки взять — нужны они ей.

— А-а-а, понял, — покивал он. — Как там она? — В ответ я только горестно махнула рукой. — Да, не повезло ей, — невесело согласился он. — Только я тебе ключ дать не могу.

— Да мне и не надо. Вы его Александре Федоровне дайте, все равно же я без ее помощи там ничего не найду. Я сейчас схожу за ней. Как она, кстати?

— Переживает сильно. Шутка ли? Анна же ей как родная. Только зачем же ходить, если я ее по внутреннему телефону вызвать могу.

Он позвонил, и через несколько минут пришла поникшая и сразу на десять лет постаревшая Ковалева. Она укоризненно посмотрела на меня, и я виновато отвела глаза. Узнав, зачем я пришла, она властным жестом протянула к охраннику руку за ключом, и тот покорно открыл дверцу висевшего на стене шкафчика, но вдруг замер, а потом, повернувшись к нам, растерянно сказал:

— А ключа нет.

— Как это нет? — воскликнули мы с Ковалевой в один голос.

— Сами смотрите, — предложил он. — Ключ приметный. Даже если бы его случайно на другой крючок повесили, то все равно видно было бы.

Как выглядит нужный нам ключ, я хорошо не помнила, но уж Александра Федоровна должна была знать его «в лицо». Она осмотрела все ключи и развела руками — нету, мол!

«Опоздала! — в ужасе подумала я. — Охранник ведь — живой человек, он и покурить мог выйти, и в туалет. Вот Воронцов с Лукьяновой и воспользовались моментом, когда его на месте не будет. И взяли его — ключ-то приметный, его ни с каким другим не спутаешь. Но вдруг они еще не успели ничего забрать?»

— Будем ломать дверь! — решительно заявила я.

Охранник и Ковалева уставились на меня как на сумасшедшую, и Александра Федоровна сказала:

— Женя! Ты горячку не пори! Даже если этот потерялся, то у Анечки ведь свой есть. Ты съезди да забери его.

— Времени нет! — отрезала я и, оттащив ее в сторону, шепотом объяснила: — Анна потеряла голос, потому что ее чем-то отравили!

Услышав это, Ковалева сдавленно ахнула и начала оседать на пол. Я ее подхватила, помогла дойти до стула, села рядом и на ухо ей продолжила:

— А подмешали эту дрянь во что-то, что она сегодня здесь пила или ела! Врачи не могут начать лечение до тех пор, пока не выяснят, что именно она приняла, а то только хуже может быть. Вот меня и прислали, чтобы я все продукты и лекарства забрала, а их на анализ отдадут. Выяснят, что за отрава, тогда и лечить начнут! Я так думаю, что тот, кто отраву подмешал, тот и ключ украл, чтобы отравленные продукты забрать. Хорошо если еще не успел, тогда можно будет выяснить, что это за гадость, и Анну спасти. А если он там уже побывал?

Судорожно сглотнув, Ковалева встрепенулась и не менее решительно, чем я, заявила:

— Будем ломать!

С моей помощью она поднялась, мы подошли к конторке, откуда, как кукушка из часов, на нас с любопытством смотрел охранник, и Александра Федоровна попросила его:

— Кольку, рабочего сцены, пригласи сюда. И скажи, чтобы монтировку захватил!

— Ты чего это задумала? — насторожился охранник, но трубку взял и позвонил, а потом сказал нам: — Сейчас придет. Так, зачем он тебе?

— Дверь будем ломать, — будничным тоном сообщила Ковалева. — Действительно, чего время тянуть?

— Э-э-э! — обалдел охранник. — Ты от горя умом, что ли, двинулась? Дятел же нас в щепки раздолбает.