Театр одного зрителя

— Размечтался! — усмехнулся драчун. — Откуда таких гуру наберёшь, чтобы твоих детей учили жизни да ещё с положительными эффектами? А может быть, ты игорный бизнес развалить хочешь, или чтобы люди перестали покупать лотерею? Ну, ты даёшь!

— А я не хочу, чтобы мои дети росли, как эти зомби, — огрызнулся стрелок. — Как какая-нибудь знаменитость покончит жизнь самоубийством, так повальный суицид среди молодёжи начинается. Ведь это потому, что у них ничего своего нет. Живут под копирку, и я не хочу, чтобы… — но его прервал седой мужчина:

— А ты о чём думал, когда под петицией защиты национальных интересов голосовал за языковые ограничения? Ты же сам за жизнь под копирку тогда ратовал и подписался. Теперь понял, почему я отказался зомбировать детей?

— А твои детки подрастут и узнают, как папка их озомбировал, — весело добавил драчун, обращаясь к стрелку. — Придут к тебе и скажут: «Вот мы и родились, чтобы тебе стыдно было». Ой, что будет!

Драчун рассмеялся и сразу же поперхнулся, вспомнив, что даже такой упрёк ему никто не сделает. «Вот, гадина, — подумал он, — даже детей не захотела иметь, одни гулянки на уме. А что я после себя оставлю? Неоконченную книжку сказок?.. А мой дом, мои деньги?! Вот, гадина!»

— Откуда я знал, что это тоже ведёт к зомбированию, — смущённо произнёс стрелок. — Дали бумагу, я и подписал. Сказали, что это забота о подрастающем поколении, о национальных интересах.

— А особенно смешны лингвисты малых народов, когда переводят на свой язык общепринятую во всём мире терминологию, — с усмешкой добавил седой мужчина.

— Это они людям мозги пудрят «заботой» о национальной безопасности, — язвительно пояснил драчун, подумав: «Не захочет рожать — разведусь. Пусть катится к своему писаке».

— Всё верно, — согласился доктор. — Под прикрытием заботы можно легко присвоить право принимать решение за человека. Человеку всегда приятно, когда с него снимают тяжесть личной ответственности. Кстати, так поступают некоторые мужчины в отношении своих жён, делая их чрезвычайно послушными и ограниченными в своём постельно-кухонном хозяйстве. За всё в ответе муж, и жизнь таким женщинам кажется лёгкой, беззаботной, а по сути это шаг в рабство.

— А если муж бросает такую женщину-рабыню, то она остаётся совершенно беспомощной и неприспособленной к жизни, — с чувством продолжил драчун мысль доктора, ощущая жгучую потребность в своей правоте. — Она, как домашняя собачка, которую хозяин вышвырнул на улицу, и предпочитает умереть, чем жить без хозяина.

Драчун обернулся к председателю и выразительно посмотрел на него. Их взгляды скрестились. Председатель вздрогнул и изменился в лице, а драчун почувствовал, как ему приятно сознавать, что председателю больно.

— Ты что уставился на меня?! — крикнул председатель, и спустя мгновение горестно воскликнул:

— Не я же дал ей этот проклятый мышьяк!.. Что мне было делать, если я разлюбил её?

Стрелок тихо шепнул доктору:

— Как только занял место её отца в этом кабинете, так сразу и разлюбил, и развёлся.

Председатель перекрестился, глаза догматика радостно заискрились, а драчун воодушевлённо продолжил свою экзекуцию, ощущая нарастающую сладость чужой боли:

— Значит, ты вроде и ни при чём, что она потом отравилась?

Председатель в ярости вскочил на ноги:

— Почему всё это время молчал, даже сочувствовал мне, а сегодня вдруг вспомнил? В грязь меня втоптать хочешь?! Да?! Пусть доктор скажет, в чём мой грех?!

— Я заранее приношу свои извинения, — вмешался доктор, — но в этом вопросе я попробую поставить точку.

Обращаясь к драчуну, он строго спросил:

— Вы считаете, что этот грех надо искупить? Как вы себе это представляете?

— Наказанием, — беспечно ответил драчун.

— То есть следует или посадить в тюрьму, или истязать молитвами за упокой души? А может быть, вы что-то другое хотите предложить? В угол поставить?

— Нет… Не знаю. Может быть, тюрьма? — растерянно предложил драчун, чувствуя, что почва уплывает из-под ног.

Параллельно он вспомнил, что писака недавно женился, и лоб покрылся холодком отрезвляющей испарины. Драчун смутился и поспешил платком стереть со лба следы замешательства.

Стрелок снова тихо шепнул доктору:

— Чтобы теперь самому занять место председателя.

Доктор поморщился и спросил у драчуна.

— А вы многих знаете, кого тюрьма исправила?

Драчун окончательно пришёл в себя. «Лучше уговорю мою дуру. С ней в компании всегда весело, и все мне завидуют, что она такая молодая и красивая, а для ребёнка наймём няню», — решил драчун, и на душе полегчало.

Он встряхнул головой, будто избавляясь от наваждения, и сердечно заговорил с председателем:

— Ты уж прости меня. Знаешь, под ложечкой вдруг засосало, а я вспомнил, какие она отменные пирожки умела готовить. Не то, что у нас в буфете. Мне вдруг так жалко её стало, вот и озлобился на тебя. Вспомнил, как она была счастлива, когда ты хвалил её. А как она тебя любила, готова была жизнь отдать. Давай съездим к ней на могилу, помянем.

Затем он обернулся к доктору и уверенно заявил: