Театр Роберта Стуруа

Иногда условность пластики обеспечивается синхронностью передвижений героев. Например, вдохновленные победой Макбет и Банко («Макбет») в начале спектакля появляются, одновременно подскакивая и жестикулируя. Синхронизирована в той же постановке и жестикуляция ведьм, варящих свое адское зелье.

Синхронность пластики Шута и камеристки Марии в спектакле «Как вам угодно, или Двенадцатая ночь Рождества» акцентирует их общность в розыгрышах Мальволио.

В «Гамлете» синхронное передвижение персонажей, похожих на группу сотрудников надзорных органов, выявляет механистичность их деятельности и одновременно единую функциональность.

Таким образом, особенности актерской пластики в спектакле Стуруа обнаруживают условность персонажа. Кроме того, пластика нередко выявляет сущностные черты героя. И всегда совершенство пластики актеров в театре Стуруа – это выражение их высококлассного профессионального мастерства, которое неизменно находит отклик у зрителей, завоевывая их симпатии.

Глава 2. Сценическая речь

Речь актера – одно из средств актерского языка. Одновременно она по тем же причинам, что и актерская пластика, служит средством языка режиссера, создающего вместе с исполнителем образ сценического персонажа. И, кроме того, актерскую речь режиссер использует, сочиняя спектакль в целом. В частности, она, наряду с другими элементами режиссерского языка, служит обеспечению демонстративно условной природы постановки.

Конечно, зал, не знающий грузинского языка, не может в полной мере оценить речь в спектакле Стуруа. При этом невозможно не обратить внимания на ее особость. Например, автор статьи, посвященной спектаклям Стуруа по шекспировским трагедиям в Театре им. Руставели, справедливо указал на драматизм «звуков грузинской речи», которые, по его словам, «казалось, больше соответствовали трагическому пафосу Шекспира, чем английский оригинал»[354]. Нельзя не отметить и повышенную экспрессивность грузинской сценической речи во всех спектаклях Стуруа, независимо от их жанровой принадлежности. Благодаря чему она всегда звучит именно как театральная. Вероятно, это качество речи, как и экспрессивность жеста, обусловлено все той же особенностью грузинского темперамента и восприятия жизни, заставляющего человека возвышать и достойно отыгрывать каждый ее миг.

Все это приводит к тому, что текст в театре Стуруа именно подается, что, конечно, само по себе выявляет условность героя, остранняет его и обнаруживает рядом с ним актера, собственно, и подающего этот текст; и одновременно – играет существенную роль в обеспечении открытой условности спектакля.

Глава 3. Музыка и другие неречевые звуки

Анализируя композицию спектакля, мы поняли, что ее развитие происходит в процессе ассоциативного сопряжения сквозных тем постановки, то есть по тому же закону, которому подчинено движение музыкального произведения. В этой части мы рассматриваем музыку как одно из средств языка, на котором режиссер «выговаривает» минимальную часть композиции – эпизод, точнее, одну из составляющих эпизода. Существует два способа включения музыки в спектакль и фильм. Первый – ее соответствие происходящему на сцене или на экране, при этом музыка звучит аккомпанементом и эмоционально усиливает, как бы укрупняет его или обобщает. Второй – соотнесенность с происходящим по принципу контрапункта[355]. Причем это относится не только к музыке, но и к любым неречевым звукам. Вспомним, как музыка участвует в постановках Стуруа.

Когда в начале «Кавказского мелового круга» на сцену высыпает приплясывающая живописная гурьба актеров, радующаяся началу действия, ее танцевальный выход сопровождает красивое хоровое пение, которое акцентирует, по словам Орджоникидзе, карнавально-балаганный характер[356] начавшегося спектакля. Атмосфера идиллии, которую несет музыка в эпизоде встречи Груше с двумя дамами, усиливает ощущение беспечности этих знатных особ посреди бурных событий войны. Музыкальный мотив, омывающий сцену знакомства Груше и Симона Чачавы, явно симпатизирует героям и будто приветствует происходящее с ними. Торжественность выхода губернаторской четы усиливается парадной, с барабанным боем, музыкой. Пение «Аллилуйя» при появлении нянек с губернаторским сыном, лежащим в коляске, звучит как величание этого младенца высокого происхождения. А в пении Рассказчика во время трудной дороги Груше с Мишико на руках слышится сострадание ее мучениям. Еще одна песня Рассказчика, сопровождающая путь героини, полна надежды на будущее, которой преисполнена и сама Груше.

Иногда пение увеличивает зазор между актером и персонажем. Так, когда, радуясь знакомству друг с другом, Груше и солдат Симон Чачава стали весело напевать, в этот момент мы увидели и актеров, исполняющих роли Груше и Симона, радующихся счастью героев и поющих вместе с ними.